Кнуд Ромер - «В Датском королевстве…»

Да, вот так:
мне есть, что рассказать.

Да, вот так:
я из Гренландии, но с датским паспортом.

Да, вот так:
я чистокровная инуитка и я не ем сырое мясо.

Да, вот так:
я верю в шамана-ангаккока и в Христа.

Да, вот так:
я думаю на родном, а пишу на датском.

Да, вот так:
я не люблю этот язык.

Да, вот так:
люблю гренландский.

Моя страна и я — мы говорим на этом языке.
А на каком вы говорите с моей страной?

Одиночество беззвучно.
Как будто застыла зимняя река.
Из движения — только мысли.
Каждый шаг замирает.

Одиночество безречно.
Как будто солнце — осколок айсберга.
Ни тело, ни мысли так и не успеют заметить,
что стрясалось с душой.

Он идет по улице,
одинокий — ну и что?
Благодарно рассматривает прохожих:
ему радостно и не на что жаловаться.
Он стареет, становясь невидимым для других.
Незаметным, ненужным.
Выпил на работе,
и вот теперь он посреди улицы,
как будто никогда никем не был.

И только его возлюбленная земля
слышит стук его сердца,
ежеминутно с ним, с его слабеющим телом,
равнодушная к его месту в обществе:
она знает о нем самую правду.

Остановился, смотрит издалека,
как совсем еще молодые
фотографируются в национальных одеждах,
разговаривают по-датски.
Щелчок фотоаппарата — и все́ —
все попрятались по машинам, разъехались.
Он никогда не будет с ними.
И это ему не грустно.

Решил пройтись до центра.
Один.

Идет легко, считая каждый шаг,
благодарный, что все еще жив.
В центре он останавливается,
как будто не знает, куда дальше.
Он здесь родился, и вырос, и стареет.
Он стоит и не может понять, где он.

Мне страшно,
мне странно, мне хочется пить:
на моей коже — морская соль
и удары барабанной палочки.

Каяки стоят на низкой воде, у берега,
рабочие каяки, сел — и в море.
Но где охотники и рыбаки?

Мне спокойно от страха,
он стекает водой по телу.
В воде предки видят мое отражение:
иначе им меня не разглядеть.

Я прошу их: посмотрите, услышьте,
научите своему мастерству,
дайте свои инструменты.
Но это только во сне, когда засыпает кровь.

А все же они говорят: не сомневайся,
и я верю, я вижу, что принес прилив.