Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение

Фурман бросил своих девчонок и пошел искать кого-нибудь из начальства. Расспросив по дороге нескольких встретившихся ему офицеров, он сделал весьма неутешительные выводы. Поскольку общий план сражения так и не был разработан, отдельные части «синих» при каждом изменении обстановки пассивно ожидали приказов из Центра. Но естественно, что чем быстрее все менялось, тем хуже осуществлялось общее управление. Настроение у офицеров было либо подавленное, либо, наоборот, истерически приподнятое и бесшабашное. О судьбе же десантного отряда (И ЗНАМЕНИ!..) по-прежнему ничего не было известно.

Кстати, Леня, совершенно не вовремя припершийся на командный пункт «синих», видимо, тоже что-то почувствовал: поманив к себе окруженного курьерами Фурмана, он между прочим поинтересовался, где они прячут свое знамя. «Неужели кто-то уже настучал?..» – с трудом «держа лицо», подумал Фурман. «Прям так тебе все и расскажи… Это же наша самая главная военная тайна!» – попытался шутливо отбрехаться он, но Леня настаивал, ссылаясь на свой нейтралитет. Пришлось наврать, что ответ на этот вопрос знает только полковник, который, к сожалению, недавно отбыл на передовую и в данный момент находится неизвестно где. Пойду-ка я его поищу, а то правда как-то нехорошо… – И, приняв озабоченный вид, Фурман с легким сердцем сбежал с командного пункта.

Неподалеку от передовой он увидел, как его люди кого-то ловят, а затем, поймав и повалив, начинают по-настоящему бить и топтать ногами. Подойдя поближе, Фурман узнал жертву – это был черноволосый сын учительницы пения. Еще в школе, в общей суете перед выходом, Фурман мельком обратил внимание на то, как крепко она пришивает ему погоны. Собственно, именно за это его теперь и били: трижды простроченные по периметру зеленые лейтенантские бумажки с подложенным под них жестким картоном попросту не отрывались!

Возбужденные зрители рассказали Фурману, что парень с самого начала вел себя необычайно нагло: он один, даже не скрываясь, заявился в расположение «синих» и, будучи сам абсолютно неуязвимым, методично стал их убивать. Разозлившиеся девчонки попытались взять его числом, но заколдованный парень оказал им такое ожесточенное сопротивление – кого-то ударил кулаком, кого-то сильно оцарапал, – что пришлось звать на помощь мальчишек… В конце концов врага решили просто уничтожить, физически, вместе с его погаными погонами.

Фурман обеспокоенно (все-таки сын учительницы) заглянул внутрь хрипящего и ворочающегося кружка, на самом дне которого лицом кверху лежал этот странно отчаянный мальчишка. На каждой ноге у него сидело по человеку, но оба то и дело теряли равновесие – с такой силой он дергался. Руками он продолжал при каждом удобном случае вцепляться в чужие погоны и – рвал их, рвал… Вот ему уже и по морде стукнули (может, и не в первый раз), а он – в глазах слезы – все тянет, все выгибает свои руки…

– Эй, кончайте, хватит уже! Остановитесь! – Фурмана не глядя отпихнули, и он рассердился. – Вы чего, совсем уже озверели?! А ну хватит, кому говорят!

– Отойди, не мешай… пожалуйста! Мы сейчас с ним покончим… чуть-чуть осталось!..

– Прекратить! Я кому сказал! Я вам приказываю! Как старший по званию!

Часть экзекуторов, укоризненно кряхтя, ослабила нажим, но кто-то все еще продолжал додушивать несчастного. Силой протолкнувшись в центр круга, Фурман нагнулся, чтобы освободить его, – и этот козел одним движением сорвал с него последний погон.

Все, подполковник был убит. «Вот видишь, лучше б ты сюда не лез!» – сказали ему.

Фурмана настолько взбесила абсолютная несправедливость, нелепость и непоправимость всего происшедшего, что он со страшными попреками (уже как бы даже «с того света») обрушился сперва на этого подлого придурка – которого он, видимо, совершенно напрасно пытался защитить от побоев, – а потом и на хмуро молчащую компанию – которая вместо того, чтобы укреплять оборону, занимается черт знает чем… Заставив их связать пленного и под конвоем отправить его в штаб для допроса, он в яростном отчаянии помчался дальше, куда глядели глаза, – уже ничего, впрочем, не видя перед собой и проклиная на ходу весь мир… О, теперь-то он очень хорошо понимал состояние духа тех «расстрелянных» дезертиров, что отправились искать страну мертвых!..

Побродив в одиночестве среди прошлогодних зарослей, Фурман постепенно смирился со своим несчастьем (может, это был просто «не его день», как говорится? – Да нет, ведь поначалу все складывалось вроде бы не так уж и плохо…). Но на людях его не покидало странное ощущение, что он – призрак. Хотя все видели его вполне отчетливо и даже вступали с ним в беседы на разные темы. То есть события продолжали как-то развиваться – но ему это было уже не интересно.