Фиона Макинтош - Гобелен

– А когда именно? – спросила она, устремляясь к лестнице. Голос звучал беззаботно, словно на самом деле графине Нитсдейл никакого дела не было до срока возвращения лорда-коменданта.

– Самое позднее – через час.

– Жаль, что мы разминулись, – весело лгала Джейн. – Я покину Тауэр гораздо раньше.

– Да уж, миледи, тут лучше не задерживаться, – пробормотал йомен.

Они миновали холл, где стены были обшиты панелями. Здесь собирались стражники, приставленные к Уильяму. Джейн сунула монету в йоменскую ладонь.

– Новость меня буквально окрылила, поэтому, прошу вас, выпейте на эти деньги за здравие нашего милосердного короля.

Йомен удивился. Что касается суммы, ее определила Уинифред: не символическая, но и не настолько крупная, чтобы принять ее за подкуп.

– Вы очень щедры, графиня.

Джейн изобразила смущение. Взгляд ее был прикован к стражнику, приставленному охранять Уильяма. Стражник держал алебарду, древко которой превышало его собственный рост. Лезвие даже на вид было очень острым. Этого стражника Джейн не видела в прошлый раз. Большого труда ей стоило скрыть испуг, сохранить счастливое выражение лица.

– Караульные были добры к моему супругу, – молвила Джейн, обращаясь к сопровождавшему ее йомену. – Он сам так говорил. Поэтому разрешите выразить вам искреннюю благодарность.

Йомен чуть поклонился и жестом велел стражнику уйти с дороги.

– Нынче мы с ребятами и за вас выпьем, миледи!

Джейн улыбнулась, кивком веля открыть камеру.

– Пейте на здоровье. Ах, неужели я не смогу побыть с мужем наедине? – промурлыкала Джейн как бы для себя самой. Ее изрядно напугал мрачный алебардщик, пусть и отступивший на шаг.

– Таковы правила для приговоренных, миледи, – объяснил старший йомен, смущенно поджав губы.

– Что ж, – начала Джейн, подпуская веселости в голос. – Через час услуги этого молодца не понадобятся, ведь мой муж будет помилован.

Не дожидаясь ответа, Джейн проскользнула мимо обоих мужчин в знакомую комнату. Навстречу ей поднялся от стола изумленный Уильям.

– Ах, дорогая моя Уини! Я как раз писал тебе письмо.

Уильям заключил ее в объятия, а йомен деликатно закрыл дверь. Джейн отошла на задний план, уступила место «хозяйке». Вообще с тех пор, как она приехала в Лондон, дух Уинифред крепнул с каждым днем. Возможно, тому способствовала территориальная близость графа. Джейн чувствовала, что Уинифред возвращается, заявляет о себе. Вполне логично, что Уинифред ищет путь из неведомых краев, куда удалилась – или была удалена – после появления Джейн. Но каковы перспективы для самой Джейн? Она очень надеялась, что возвращение «хозяйки» – это добрый знак. Может, намечается парад планет или два мира наконец приблизились к равновесию? Не взывают ли к Джейн линии лей, не говорят ли о том, что цель ее близка? Не готовятся ли вести ее домой, к выздоровевшему Уиллу?

– Святые небеса, у тебя такой довольный вид! Не иначе, ты принесла добрые вести, милая моя жена! А я… я писал прощальное письмо нашим детям.

Красивое лицо Уильяма озарилось надеждой, глаза вспыхнули при мысли, что Уинифред явилась с вестью о помиловании, пусть даже на определенных условиях – Уильям рад был бы и такому исходу. Он вгляделся в карие глаза жены, и Джейн с тоской проследила, как гаснет свет в его лице, уступая место горечи. Уильям отпустил жену, отвернулся. Вид у него был затравленный.

– Значит, вести худые? – выдавил он, не понимая, почему еще минуту назад так сияла его жена.

– Есть вероятность, что некоторых якобитов помилуют, – начала Джейн, повинуясь воле Уинифред, знавшей, как разговаривать с Уильямом.

– Но только не меня, – оборвал граф.

Джейн перевела дух.

– Ты прав, мой милый. Едва ли король смилуется над тобою.

Впрочем, времени у Джейн не было – ни на выражение нежных чувств, ни на слезливую жалость. Сейчас или никогда. Нужно собраться с силами; нужно дерзнуть.

Уильям сжал кулак, шарахнул по непробиваемой стене.

– На иное я и не рассчитывал, – прохрипел он. Затем откашлялся, как бы стряхнул ярость. – Прости меня, родная. Я обманулся, увидев твое счастливое лицо.

– Я притворялась счастливой.

– Зачем? – искренне изумился граф.

«Как он хорош – именно потому, что уязвим!» – подумала Джейн. Небритое лицо искажено страданием, рубашка наполовину расстегнута, волосы распущены по плечам. Поистине пятый граф Нитсдейл пребывал в расцвете мужской красоты.

– Затем, что у меня есть план, и, чтобы он сработал, притворяться надо уже сейчас. Лишние подозрения нам не нужны.