Том Вулф - Голос крови

Напоследок Сергей награждает Манча уничижительным взглядом и тихим голосом, в котором кипит ярость, произносит:

– Надеюсь, вы меня услышали. Я не просил вас не показывать эту съемку. Я сказал , что вы ее не покажете. Кроме суда, есть и другие возможности. Этому не бывать . – Магдалена не видит глаза Сергея, зато хорошо видит глаза Манча. Тот столбенеет и только часто хлопает ресницами.

– Мистер Королев! Мистер Королев! – За их спинами возникает репортер. Сергей мечет в его сторону убийственный взгляд, но тощий, как телефонный шнур, Джон Смит рвется в бой. – Мистер Королев, вы показали настоящий класс! Я могу вам позвонить? Если вас это не… – Он прикусил язык. Брошенный на него взгляд – из тех, что не просто убивают, а зажаривают тебя живьем, чтобы потом сожрать.

Они выходят из особняка и направляются к воротам. Взор Сергея, устремленный в пустоту, не выражает ничего; нечто подобное Магдалена наблюдала в госпитале: пустые глаза пациентов за мгновение до ухода в небытие. Вдруг он что-то забормотал по-русски. Они идут рядом, но мысленно он далеко. Наконец, она не выдерживает:

– Сергей, что ты там бормочешь? Вернись на землю!

Он с горечью на нее глядит, но по крайней мере переходит на английский:

– Этот карлик, этот ублюдок Манч… Какой бес меня попутал?! Попался на удочку американской гниды! Он все просчитал, как использовать меня в своем вонючем шоу, а я принял все за чистую монету! Из меня сделали посмешище! Я был… как это у них называется… донор!.. Вокруг меня все плясали… как же, пожертвовал музею картины на десятки миллионов долларов… и вот, дурак, опустился до такой хрени! Знаешь, что мне сказал Флебетников, когда я опустился на четвереньки проверить, жив он или дал дуба? С трудом ворочая языком, он прошептал мне в ухо: «Сергей Андреич, я не хотел». Он мог не продолжать, за него говорили глаза. «Это они велели мне начать драку». Бедный Борис Федорович. Все потерял, на грани отчаяния. Ему нужны деньги, а они еще намекали: «Если он все сделает как надо, то, вероятно, сможет заполучить собственное ток-шоу». Ага, под названием «Русский псих»! Теперь понятно, как работают эти америкосы. Они выкрутили ему руки. Он на меня нападает – и вот уже я в их выгребной яме. Схлопотав по морде, я, хочешь не хочешь, становлюсь участником их грязного шоу. Я облил этого Манча презрением, а он меня развел, как последнего лоха . До сих пор не могу поверить! Какой-то занюханный америкос!

Они подходят к сторожкам-близнецам, в электрических сумерках кажущимся огромными. Фонари их не столько освещают, сколько подчеркивают их объем… шиферные крыши… белые архитравы вокруг окон… рельефы причудливых фигур на оштукатуренных медальонах.

Рослая блондинка, Саванна, сидит за своим столиком к ним спиной… платье без рукавов… обнаженные белые плечи… светлые блики в волосах. Сергей останавливается как вкопанный и говорит Магдалене:

– Вот эта шмара . Полюбуйся. Из-за нее все началось.

Сказал негромко, даже прошипел. Но блондинка что-то уловила. Привстала со стула и повернулась. У Магдалены заколотилось сердце. Сергей смотрит на нее так, как тогда на шахматиста номер пять в ресторане «Гоголь».:::::: Господи, пронеси! Еще одну сцену я не перенесу!:::::: Магдалена от страха не дышит. А Саванна расплывается в улыбке и поет:

– Привет! Как все прошло?

Взбешенный Сергей пронзает ее лучами смерти… время остановилось… наконец…

– Замечательно… высший класс! – В его исполнении это звучит как выший клаз . С нескрываемой радостью. – Как хорошо, что мы вас послушали!

Магдалена, не веря ушам своим, на него таращится. ¡Dios mío! Эта улыбка… такая искренняя… идет ли она от сердца?

– Саванна, мы должны вас поблагодарить! – Он словно купает ее имя в ванне братского участия, если не любви. – Это не просто шоу. Это… это урок жизни! Флебетников продемонстрировал нам всем, из чего сделано настоящее мужество!

Его глаза сияют… нет, не просто радостью… восхищением. Мистер Благосклонность и Благодарность в лакированных туфлях. На лице Саванны расцветает такая же сияющая улыбка. Ее длинноватые, идеально ровные, белоснежные зубы буквально освещают лужайку.

– Ах, спасибо, – говорит она. – Но я ничего такого не сделала…

– Сделали! Еще как сделали! Вы так терпеливо сносите мое бурчание. Так меня воодушевляете! – Он идет ей навстречу с протянутыми руками, как к дорогому другу. Довольная, сияющая Саванна тоже протягивает ему руки, и он сжимает их в своих. – Флебетников, он ведь все потерял. Но он хочет, чтобы мир знал … – последнее слово Сергей усиливает тем, что сжал ее ладони, – какой бы удар судьбы ни постиг человека, в его груди , – пожатие, – бьется сильное сердце ! – Еще два пожатия.