Барбара Пим - Несколько зеленых листьев

«…Единственное, что, как мы уверены, — продолжал Дигби, — пришлось бы ей по вкусу, это такая кончина — кончина внезапная, можно даже сказать, беспардонная в своей внезапности, так отвечающая ее собственному стилю, этой ее манере неожиданно прекращать то, что, по ее мнению, затянулось».

Речь окончилась. Присутствующие встали и запели «Кто доблестен»; голоса поющих благодарно и облегченно взмыли вверх.

Эмма решила, что с Клодией она может перекинуться словом у выхода из церкви. Интересно, вспомнит ли она, что они встречались на вечере в колледже? Клодия стояла одна, возможно поджидая кого-то, и, когда Эмма подошла к ней, недоуменный взгляд за темными стеклами очков обескураживал, но Эмма превозмогла себя.

— Мы встречались этим летом на вечере в колледже, — напомнила она.

— Ах да, конечно! Красное или белое на выжженной лужайке! Не то что сегодня…

Дождь лил как из ведра, и обе дамы раскрыли зонтики. Потом, к изумлению Эммы, Клодия вдруг ухватила ее за руку и быстро-быстро потащила за собой прочь от церкви в переулок напротив, к маленьким ресторанчикам.

— Хотите выпить со мной или закусить? — сказала Клодия. — Так мы уже и до завтрака дотянули. Зайдем сюда?

Она почти втолкнула Эмму в дверь, за которой их встретил и провел к столику улыбающийся грек.

— Надеюсь, вы терпите греческую кухню? — спросила Клодия. — Мне необходимо было куда-то деться, а тут как раз это подвернулось…

— Вы увидели кого-то, кого вам не хотелось видеть?

— Вот именно! Я еще в церкви его заприметила. Мне очень повезло, что вы ко мне подошли. Вам шерри? Что касается греческих напитков, день и без того отвратительный… Вы знали Эстер Кловис? А меня отправил на панихиду муж. Она поморщилась, сняла темные очки — в ресторанном полумраке было очень плохо видно — и заговорщически улыбнулась Эмме.

— В такую погоду у меня волосы вьются, как у барана, — сказала она, снимая шляпку. — Хотя, казалось бы, куда уж больше…

Значит, модная прическа ее естественна: у нее просто такие волосы. Дружеская откровенность ее тона была для Эммы неожиданной, но может быть, она так держится со всеми и не видит причины вести себя с Эммой по-другому. Лестно это или унизительно? Неясно, потому что если не считать того эпизода на траве, разве они с Грэмом не просто добрые друзья?

— Возьмем муссаку, или вы хотите мясные тефтельки, кебабы, или как их там?.. — Клодия обращалась к ней с вопросом.

Эмме вспомнилась Дафна, которая сейчас, возможно, готовит какое-нибудь греческое блюдо где-то на окраине Бирмингема или завтракает «на прелестном зеленом пустыре» (нет, в такую погоду вряд ли), и она поймала себя на том, что улыбается.

— Сестра нашего ректора каждый год ездит в Грецию, — сказала она, как бы оправдываясь, — но сейчас она поселилась со своей подругой на окраине Бирмингема.

— Бирмингем… — повторила Клодия. — Грэму предлагали однажды работу в Бирмингеме. По стаканчику винца?

Эмма не удивилась тому, что поначалу Клодия проявила некоторую безучастность. Разговор о «сестре ректора» хоть кого озадачит. Но слово «Бирмингем», видимо, задело в ней какую-то струну, и Эмма подумала, не принадлежит ли Клодия к тому типу женщин, для которых мир существует лишь в плане личных ассоциаций.

Прибыла еда — муссака («так будет вернее») со стаканом красного вина.

— Бедный старый Дигби Фокс! — заметила Клодия, принимаясь за еду. — Его речь была не слишком вдохновенной.

— По-моему, он выразил общее к ней отношение, — сказала Эмма. — Мне мисс Кловис казалась фигурой несколько устрашающей.

— Это, должно быть, когда вы с Грэмом учились в Лондонском экономическом, — совершенно спокойно заметила Клодия. — Ну, как ему живется в сторожке?

— Думаю, превосходно, — сказала Эмма, как о вещи ей не слишком известной. — Я заходила к нему разок-другой.

— Сладкое закажем? Наверное, и выбирать-то особенно не из чего… Ванильное мороженое или консервированные фрукты с кремом… обычная история. А может, пахлаву? Рискнем?

— Нет, спасибо, мне больше ничего не надо, — сказала Эмма. Как неприятно, однако, что Клодию, кажется, больше интересует сладкое, чем отношения Эммы с ее мужем!

— А что это — пахлава? — спросила Клодия у склонившегося к ней официанта.

Ответ «это очень вкусно» ничего не прояснил.

Клодия поглядела вокруг — не ест ли кто-нибудь пахлаву. В конце концов она решилась, но когда пахлаву принесли, тут же начала сокрушаться.

— Она выглядит в точности как муссака, — пожаловалась она. — Ведь правда же? Может, она и есть муссака, только с другой начинкой. Похоже, это моя ошибка, — весело заключила она тоном компанейской школьницы. — Как предусмотрительно вы ничего не заказали! Неужели вы предусмотрительны, я имею в виду — вообще предусмотрительны, в других вопросах?