Николя Ванье - Белль и Себастьян

В доме оказалось пусто. Ни намека на собаку. Хотя нет, оставался еще едва уловимый запах мокрой шерсти, но он быстро рассеется.

Себастьян осмотрел каждый угол. Наверное, это какое-то колдовство! Белль исчезла, будто провалилась под землю. Он взмолился, чтобы его дед не пошел посмотреть, нет ли кого-нибудь или чего-нибудь в туннеле. Они никогда о нем не говорили, Сезар наведывался сюда очень редко. Это было его, Себастьяна, логово. Никому не нужно здесь бывать, даже Сезару, разве только ему понадобится помощь взрослого. Как сегодня…

— Так что ты мне хотел сказать?

— Я просто очень люблю горы. И когда я совсем один, то могу с ней поговорить.

— С кем, с горой?

— С мамой…

Старик вдруг покраснел до корней волос, и теперь пришла очередь ему лишиться дара речи. Себастьян выпалил эти слова по наитию, но очень быстро понял: на сей раз дед больше не станет задавать никаких вопросов. Мальчик понурил голову. Ему было стыдно за обман, и все же он радовался, что Белль спасена.

— Идем!

Когда они вышли, Сезар прикрыл входную дверь, взял Себастьяна за подбородок и заставил его посмотреть ему в глаза. Интуиция подсказывала старику, что мальчик обвел его вокруг пальца, но у него не было ни малейшего желания продолжать расспросы.

— Послушай меня, Себастьян! С этой минуты ты будешь ходить в овчарню со мной вместе, каждое утро. И никаких валяний в постели! Я найду для тебя работу, и, глядишь, у тебя меньше времени будет оставаться на всякие глупости.

— Де, а после обеда ты отпустишь меня погулять?

В вопросе была такая мольба, что старику вдруг стало нестерпимо стыдно, и он буркнул себе под нос:

— Посмотрим, там посмотрим…

Была середина октября. Себастьян так замерз, что приходилось сжимать зубы, чтобы не закричать. Долго в ледяной воде босиком он не продержится! Штаны мальчик закатал до колен, рукава свитера тоже поднял повыше.

Белль медленно шла по берегу, чуть выше по течению. И вдруг она замерла. Тело ее напряглось, как у охотничьей собаки-пойнтера, почуявшей добычу. Осторожно, чтобы не поскользнуться и не удариться о камень, Себастьян подобрался к тому месту, с которого собака не сводила глаз. Под текучим покровом воды, в тени поросшего водорослями камня «стояла» рыбина. Не просчитывая своего движения и не раздумывая ни секунды (все тело занемело от холода, и у него уже просто не было сил сосредоточиться), мальчик сунул руку в воду, схватил форель и вытащил ее из реки.

С воплем радости он выбрался на берег, где уже отчаянно билась великолепная рыбина с холодной и липкой чешуей. Забыв о холоде, Себастьян схватил камень и двумя сильными ударами оглушил ее, как учил Сезар. Дед не уставал повторять: нельзя заставлять мучиться животное, которое ты намереваешься съесть. Форель отправилась в корзинку, где уже лежало две других рыбины, размером поменьше.

Собака снова пошла вдоль потока, наклонив морду к самой воде. Себастьян сел на гальку и стал растирать себе ступни, чтобы скорее согреться.

— Белль, возвращайся! На сегодня нам хватит и этого!

Кровь быстрее побежала по жилам, пробудив боль. Она была такой сильной, что Себастьян застонал. Собака тут же примчалась к нему и принялась своим теплым языком облизывать мальчику руки и ноги. На этот раз он вскрикнул уже от щекотки.

— Мы с тобой — лучшие рыбаки в долине!

Себастьян почти завязал шнурок, когда прогремели два выстрела, многократно усиленные эхом. Белль вихрем метнулась в сторону, из ближайших кустов выпорхнули перепуганные птицы. Стреляли совсем близко, на асфальтовой трассе, находившейся в полукилометре от реки — той самой дороге, которая вела из долины в высокогорные деревушки. То и дело соскальзывая по каменистому склону, Себастьян со всех ног бросился наверх. От страха у него словно бы выросли крылья. Только бы это оказались не охотники! Только бы они не пришли за Белль!

Ханс и Эрих решили отдохнуть немного от служебных обязанностей. Обер-лейтенант поручил им «освоиться на местности», так что ничего не мешало двум воякам сделать на обратном пути в лагерь небольшую остановку. Никому не придет в голову упрекнуть их в том, что они целый день проболтались без дела, ведь они «осматривали горную дорогу, ту, что тянется по гребню»!

В мирное время они оба работали на заводе и не брали в руки оружия, потому что даже не увлекались охотой. Однако стоило этим молодым людям надеть форму вермахта, как их жизнь радикально переменилась. И они быстро вошли во вкус. Куда бы ни пришли немецкие солдаты, их все боялись — сначала паршивые коммунисты и евреи, а теперь и эти заносчивые французишки. Бедняки и богачи, старики и молодежь — все трепетали перед ними. Женщины же взирали на них с интересом, в котором нет-нет да и проглядывало восхищение, и это очень льстило самолюбию.