Николя Ванье - Белль и Себастьян

К двум пополудни они присели под высоким сугробом перекусить хлебом и сыром. Молоко оказалось таким холодным, что было больно зубам. Целлеры ели без особого аппетита, но Анжелина объяснила: наихудшее, что может произойти с ними, — это приступ слабости в то время, когда нужно будет идти без остановок. Они обменялись буквально парой фраз, стараясь не пугать детей. Но уже во время этой остановки каждый из них ощутил неуверенность, подспудный страх, в котором никто не хотел признаваться. Никто не заговаривал о немцах или том странном человеке, пострадавшем во время лавины. Анжелина молилась про себя, чтобы не испортилась погода. Жюль и Луиза — чтобы только этот кошмар закончился. Время шло, а они уже не знали, какого ада им бояться больше — преследователей-немцев или этого ледяного, продуваемого всеми ветрами ландшафта. Они то и дело посматривали на дочь, силясь понять, насколько она устала, но не осмеливались спрашивать об этом. Девочка была бледна, однако решительности ей не занимать. Свою силу она, казалось, черпала из мужества маленького горца, и когда отец предложил пойти с ней рядом и помогать, Эстер отказалась:

— Себастьян мне помогает. Он говорит, куда ставить ногу. А когда я устану, меня потащит Белль. Я просто уцеплюсь за нее, и всё.

Ведомая слепым доверием, Эстер шла следом за Себастьяном. Ей хотелось сказать папе, чтобы он не волновался, но только толку от этого все равно бы не было. Отец уже и так беспокоился слишком сильно.

Ближе к четырем часам дня с запада начали наползать облака, и опасения Анжелины только усилились. Горизонт неудержимо темнел. Возле вершин, уже почти слившихся с небом, собирались темные тучи. Они скользили по небу словно армия теней, и девушка подумала о лавине, едва не поглотившей их этим утром. Черные полосы, тянувшиеся от туч к земле, наводили на мысли о потоках воды, куда более грозных, чем потоки снега. Приходилось признать правду: если начнется метель, они окажутся в смертельной опасности. Пока они шли, им было тепло, и Анжелина даже чувствовала, что потеет, но она понимала: ст о ит только остановиться, как холод нападет с новой силой. Счастье, что они взяли с собой запас дров и пищи. Это давало им хотя бы маленький шанс.

Боши наверняка шли за ними по пятам. У них была отличная экипировка, не говоря уже о хваленой немецкой дисциплине. Закаленные в боях солдаты преследовали группу женщин и детей, если, конечно, не считать бедного Жюля, который совсем не походил на альпиниста. Да, их вела собака. Это было их главное преимущество. Мало того, что она помогала им избегать опасности на местности, она могла вести их, если на горы опустится туман. Девушка пыталась подбодрить себя этими мыслями, перечисляла про себя все хорошее, что только могла. Тучи были еще далеко, им повезло. И, спасибо Господу, дети шли хорошо. Не Себастьян удивлял ее, а маленькая Эстер, которая при всей своей внешней хрупкости оказалась очень выносливой. Складывалось впечатление, будто она черпает мужество в присутствии своего друга.

Внезапно девушка услышала странный шум и снова обернулась. Позади было невозможно ничего различить, кроме движущихся теней. Анжелина прошла пятнадцать метров, отделявших ее от головы группы, попутно кивнув Целлерам. Муж с женой взялись за руки, но у них уже не было сил поддерживать друг друга морально. Они ответили на приветствие вымученными улыбками, больше похожими на гримасы боли. Дети по очереди посмотрели на нее, и Себастьян поднял руку, показывая, что все нормально. Прищурившись, он спросил:

— Все хорошо?

— Мы идем слишком медленно. Как думаешь, вы можете чуть ускориться? Совсем чуть-чуть?

Мальчик кивнул, но без уверенности, и ничего не сказал. Он подумал об Эстер, однако не решился возразить сестре. Она тоже выглядела встревоженной. Анжелина ласково обратилась к девочке:

— Дай мне руку, хорошо? Вместе мы сможем идти быстрее.

Эстер протянула ей руку в варежке. Лицо у нее было таким бледным, что Анжелина задыхалась от сострадания. Но теперь каждый жест имел значение, каждое решение принимало жизненную важность. Нельзя было выказывать свою тревогу. Если сейчас девочка сдастся, они все погибнут. И Анжелина проговорила натянуто радостным тоном:

— Скоро стемнеет. Как только я увижу подходящее место для стоянки, мы остановимся и отдохнем!

— Нам придется ночевать здесь? А как же граница? Может, мы все-таки дойдем? Если не будем пока останавливаться? — сказал приблизившийся к ним Жюль.