Дэвид Николс - Мы

Во время коротенькой церковной службы подруга Конни Фрэн прочла стихотворение Т. С. Элиота, которое звучало весьма мило, хотя язык его трудно было назвать старым добрым и, главное, простым английским, а моя сестра осчастливила нас удручающим исполнением «In My Life» «Битлз» на музыкальной клавиатуре, при этом сестра пыталась мужественно улыбаться сквозь потоки слез и соплей, которые наверняка были бы вполне уместны, если бы мы с Конни вдруг погибли в авиакатастрофе, но в данном контексте смотрелись настолько извращенно, что Конни не смогла удержаться от смеха, заразив своей веселостью и меня. Чтобы отвлечься, я украдкой посмотрел на отца, который сидел упершись локтями в колени и щипал себя за переносицу, словно пытался остановить носовое кровотечение.

Затем последовало обоюдное «да», обмен кольцами, позирование для фотографий. Я наслаждался происходящим, однако по ходу церемонии жених и невеста все больше превращались в актеров, и, как мне кажется, в тот день мы чувствовали себя неловко, поскольку не привыкли быть в центре внимания. На фотографиях я получился слишком зажатым, как будто меня насильно вытолкнули на сцену из-за кулис. Конечно, мы выглядели счастливыми и влюбленными, по крайней мере, на фото это было очевидно, однако всегда хочется верить, что разговор между женихом и невестой в день бракосочетания состоит исключительно из нежностей, бесконечного «ты моя половинка», однако, помимо всего прочего, пришлось решать такие приземленные вопросы, как заказ такси, план рассадки, акустические системы, ну и, конечно, торжественные речи. Моя сестра с ходу вызвалась быть моим «шафером»; она произнесла довольно хвастливую речь, где в основном упирала на то, что наше нынешнее и, конечно, будущее счастье — единственно и исключительно ее заслуга, одним словом, мы буквально всем обязаны ей и теперь у нее в неоплатном долгу. Речь Кемаля, отчима Конни, была довольно забавной, хотя он и утратил чувство меры, расхваливая фигуру моей жены; ну а потом наступила моя очередь.

Я выдал пару историй, которые уже успел здесь рассказать, о нашем знакомстве, о Джейке, воздушном акробате, о том, как Конни сказала «да» у прилавка с деликатесами в килбёрнском «Сейнсбери». Я не слишком хороший рассказчик, но получил причитающуюся мне порцию смеха, а также невнятное бормотание и шиканье из того угла, где сидели друзья Конни по художественной школе.

Ведь Анджело тоже был там, неужели я забыл об этом упомянуть? За несколько месяцев до бракосочетания у нас с Конни возникли определенные разногласия, но с моей стороны было бы неосмотрительно и несовременно налагать запрет на всех ее бывших парней, уж не говоря о том, что тогда список гостей уменьшился бы наполовину. Итак, старина Анджело был тут как тут, он много пил и, насколько я понимаю, отпускал сардонические замечания по поводу происходящего. В глазах Анджело и его шайки-лейки я казался кем-то вроде Йоко Оно. Ну да бог с ними! Я сконцентрировался на своей жене. Жена. Какое странное слово! Смогу ли я хоть когда-нибудь к нему привыкнуть? Я благополучно довел свою речь до сентиментальной, но искренней концовки, поцеловал жену — опять это слово — и поднял бокал в ее честь.

Мы танцевали под запись «Night and Day» Эллы Фицджеральд — выбор Конни. Я лишь попросил, чтобы наш первый танец не был чересчур быстрым и необузданным, а потому мы медленно кружились, совсем как детская подвесная игрушка. Получилось самое настоящее шоу, поскольку после нескольких первых медленных па Конни принялась выгибаться и кружиться, в результате чего наши тела моментально переплелись, к величайшему удовольствию гостей. Затем мы резали торт, обходили присутствующих, причем время от времени мои глаза обшаривали комнату через плечо очередного коллеги или дядюшки в поисках Конни, и мы улыбались друг другу от уха до уха. Моя жена . У меня была жена.

Мой отец, который после смерти мамы словно уменьшился в размере, ушел рано. Я предложил ему найти отель, чтобы он мог переночевать. Излишество, которое привело его в ужас. Отели, считал он, только для знатных особ или дураков. «У меня дома отличная постель. И я не привык спать на чужих кроватях. — Он был решительно настроен не пропустить поезд на Ипсуич. — Пока, упаси господи, твоя сестра снова не начала петь». Мы рассмеялись, и он положил мне руку на плечо.

— Молодец, — сказал он, словно я сдал экзамен на получение водительских прав.

— Спасибо, папа. До свидания.