Дэвид Николс - Мы

В прибытии в отель после полуночи есть некий элемент непристойности и вороватости; недружелюбный ночной портье обиженно направил меня по бесконечным лестничным пролетам в чердачный номер размером с двуспальную кровать, но с одним спальным местом. За тонкой стенкой, с ревом пробуждаясь к жизни, булькал гостиничный бойлер. Я бросил взгляд в зеркало, освещенное тусклыми лучами света голой лампочки под потолком. Поскольку жара и влажность были поистине тропическими, почти как на реке Амазонке, а я постоянно тер вспотевшее лицо, то у меня на лбу, со въевшейся грязью семи стран, образовалась полоса серого налета, вроде следа от ластика. Последний раз я брился еще в Париже, а одежду менял в Мюнхене, более того, я практически не спал со дня отъезда из Амстердама. Под солнцем Вероны мой нос, причем исключительно нос, стал цвета красного цветочного горшка, тогда как кожа под глазами от усталости приобрела сине-серый оттенок. Вид у меня был измочаленный, что уж там говорить, совсем как у заложника, готовящегося к видеообращению. Если бы меня сейчас увидел Алби, то наверняка испугался бы, но я настолько вымотался, что даже поход в общую ванную в конце коридора был выше моих сил. В результате я просто потер подмышки пластмассовым мылом и сполоснул коричневой водой из крошечной раковины, простирнул пропотевшую одежду, разложив ее, точно водоросли, на подоконнике, рухнул на продавленный матрас и моментально заснул под рев и бульканье гостиничного водопровода.

Попробуйте представить, если хотите, макет Венеции в масштабе. Города не больше Рединга, но с более сложной планировкой и четкими границами. А теперь представьте две фигуры, также в соответствующем масштабе, которые в течение двенадцати часов наугад сворачивают то налево, то направо, совсем как мыши — да-да, мыши — в лабиринте. Лабиринт этот не относится к числу классических: широкие улицы и огромные площади перемежаются узкими переулками и мостами, выполняющими роль дымоходов. А с учетом турбулентного движения в течение, скажем, четырнадцати часов какова вероятность того, что наши две фигуры попадут в поле зрения друг друга?

Тут даже не надо быть специалистом по статистике, чтобы понять, насколько невелики мои шансы. Однако ничтожными их тоже не стоит считать, поскольку туристы в Венеции предпочитают следовать определенным протоптанным маршрутам: от Ferrovia до площади Святого Марка, от Святого Марка до рыбного рынка, затем до Accademia и обратно к Ferrovia. И хотя всем нам нравится мнить себя искателями, туристы под воздействием определенных факторов, сознательно или бессознательно, бродят по Венеции точь-в-точь как по большому универмагу, аэропорту либо картинной галерее. Ну-с, и куда лучше пойти: вглубь этого провонявшего мочой темного переулка или по направлению к той очаровательной маленькой кондитерской? Подобным поведенческим особенностям посвящено множество научных работ. Нам кажется, что мы обладаем воображением и свободой выбора, а в сущности, возможности свернуть с проторенного пути у нас не больше, чем у идущего по рельсам трамвая.

Итак, лабиринт оказался меньше, чем я думал; более того, сам факт, что я предположительно искал людей, которые навряд ли будут постоянно в движении, а аккордеон не тот инструмент, чьи звуки можно пропустить мимо ушей, вселял в меня робкую надежду рано или поздно преуспеть. И действительно, когда я сидел за своим двухзвездочным завтраком, состоящим из пористого кекса, апельсинового «сквоша» и почти каменного ананаса, то был крайне воодушевлен своим проектом. В моей миссии имелся некий элемент шпионажа, и с помощью водорастворимого фломастера я с наслаждением отмечал маршрут на ламинированной карте, которую таскал с собой все эти годы, чтобы в конце дня с чувством выполненного долга его стереть.

— У вас замечательная система, — произнесла улыбчивая женщина, немка или, возможно, скандинавка; не считая меня, она была здесь единственным столующимся.

— Спасибо, — ответил я.

За двадцать четыре часа я практически не открывал рта, и вот теперь собственный голос показался мне незнакомым.

— Если уж иметь карту города, то именно такую, — сказала она.

Я улыбнулся, не желая показаться нелюбезным.

— Тут экономить нельзя. Если уж выбирать карту, то наилучшего качества, — интригующе произнес я.

— А вы хорошо знаете город? — прихлебывая чай, поинтересовалась она.

— Я уже был здесь однажды. Более двадцати лет назад.