Дэвид Николс: Мы

David Nicholls

US

Copyright © David Nicholls, 2014

All rights reserved

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency LLC

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© Е. Коротнян, перевод (части 1–4), 2015

© О. Александрова, перевод (части 5–9), 2015

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство Иностранка®

Прошлым летом, незадолго до отъезда моего сына в колледж, жена разбудила меня среди ночи.

Поначалу я решил, что она трясет меня из-за грабителей. С тех пор как мы переехали за город, у жены появилась привычка вскакивать от малейшего шума или шороха. Каждый раз я пытаюсь ее успокоить. Говорю, что это радиаторы, балки сужаются или расширяются, лисы. Да, лисы, говорит она, которые уносят наш ноутбук, лисы, которые забирают ключи от машины, а потом мы лежим и прислушиваемся. С моей стороны кровати установлена «тревожная кнопка», но я никогда бы ее не нажал, что бы не потревожить кого-нибудь, — скажем, к примеру, грабителя.

Я не очень-то смелый человек, и фигура у меня не внушительная, но именно в ту ночь я взглянул на часы — было несколько минут пятого, — вздохнул, зевнул и поплелся вниз. Переступив через нашего бесполезного пса, я обследовал по очереди все комнаты, проверил окна и двери, после чего снова поднялся по лестнице.

— Все в порядке, — сказал я. — Вероятно, воздух в трубах.

— Ты о чем? — спросила Конни, сев в постели.

— Все в порядке. Никаких грабителей.

— Я ни слова не сказала о грабителях. Я сказала, что, наверное, наш брак себя изжил. Дуглас, наверное, я хочу тебя оставить.

Я остался сидеть на краю кровати.

— Хорошо хотя бы, что речь не о грабителях, — отозвался я, но никто из нас не улыбнулся, и в ту ночь мы больше не заснули.

Наш сын Алби покинет в октябре отчий дом, и сразу вслед за ним уйдет моя жена. Оба этих события оказались так тесно связаны, что я невольно подумал: если бы Алби провалил экзамены и ему предстояла вторая попытка, наш брак продержался бы еще один хороший год.

Но прежде чем я опишу эти и другие события, случившиеся в то конкретное лето, мне следует рассказать немного о себе, нарисовать что-то вроде словесного портрета. Много времени это не займет. Зовут меня Дуглас Петерсен, и мне пятьдесят четыре года. Обратили внимание на интригующее «е» в последнем слоге моей фамилии? Как мне говорили, это наследство от скандинавского прошлого, от какого-то прадеда, хотя лично я никогда не бывал в Скандинавии и ничего интересного не могу о ней рассказать. Традиционно считается, что скандинавы — белокурые, красивые, сердечные и незакомплексованные люди, но ни одно из этих определений ко мне не подходит. Я англичанин. Мои родители, ныне покойные, воспитали меня в Ипсуиче; отец — врач, мама — учительница биологии. «Дуглас» — это их ностальгическая любовь к Дугласу Фэрбенксу, голливудскому идолу, поэтому здесь еще одна неувязка. В течение многих лет совершались попытки называть меня Даг, или Даги, или Дуги. Но сестра Карен, самозваная обладательница неповторимой «индивидуальности» Петерсенов, зовет меня Ди, Большой Ди или Профессор Ди — последнее, по ее утверждению, будет моей кличкой в тюрьме, — но ни одно из этих прозвищ ко мне не прилипло, и я остаюсь Дугласом. Мое второе имя, кстати, Тимоти, что тоже ни у кого не вызывает особых восторгов. Дуглас Тимоти Петерсен. По образованию я биохимик.