Михаил Климов - Старый дом

Вряд ли, поздновато для первого ребенка, да и не похож Упырь на еврея, хотя евреи бывают разные, однако такие Прохорову еще не попадались…

Но спросить все-таки следовало:

– Надежда Михайловна – твоя родственница?

– Кто это?

Вот наш герой и попался…

На этот вопрос нельзя было не ответить.

Но время потянуть можно:

– Расскажи твою историю… – он все-таки взял бабочку в руки, поднес к глазам, чтобы внимательно рассмотреть. – А я потом – свою…

– Бабушка сидела в тюрьме, из-за деда, которого расстреляли еще раньше. – Как все простые по внутренней структуре люди, Упырь рассказывал без завитушек, одни факты, как будто профессиональный рассказчик, которому надоели фиоритуры. – При Сталине сидела, тогда со всеми так было, ну, ты знаешь… И с ней в камере была женщина, мама говорила фамилию, да я, придурок старый, забыл. Она сидела по какой-то страшной статье, не как все – шпионаж, там, недонесение или агитация, а за покушение… И вот в какой-то момент так сложилась ситуация, что один вертухай на этапе мог за копейку одну из них сактировать. Кто-то умер неучтенный или наоборот, лишний оказался, в общем, кто даст в руку, тому и на свободу, как дохлому графу Монте-Кристо… И женщина эта, как же ее фамилия, такая еврейская, не могу вспомнить, отдала ей эту брошку, чтобы та свободу себе купила. Мне, говорит, все равно, меня не могут не хватиться… И бабушка спаслась, а та дама погибла…

– Фамилию совсем не помнишь?

– Нет… – Упырь страдальчески скривился, – Только, кажется, что-то из литературы и известное… Прямо из поэзии… В голове крутится… Может, Пастернак? Нет, точно нет… Ходасевич? Не подходит…

– А за что она сидела? – хрипло спросил Прохоров.

– Я ж говорю, – почти обиделся приятель, – за покушение на Сталина. Там слухи ходили, что она из старой гвардии, еще из тех, кто до революции революцию делал. И вроде она в Ленина стреляла, потом в Троцкого, а уже потом в Сталина. И все ей не везло: то осечка, то машину перепутала, то охрана ее свинтила. Но за это точно не скажу, может быть, слухи, а в Сталина – это точно…

«Так вот зачем она осталась… – подумал Прохоров, – Хотела все изменить, собою пожертвовать, но чтобы страна, да и мы не в таком дерьме жили… Только не получилось у бедной девочки, жертва была, да напрасная… Если бы она любого из трех все-таки достала, то Россия сегодня была бы совсем другой… И мы другие…»

– Эй, – прервал его исторический экскурс Упырь, – ты что, плачешь? Теперь твоя очередь рассказывать…

– А как брошка к вам в семью вернулась? – Слава только теперь почувствовал слезы на щеках и рукавом, по-детски, вытер щеки. – Ведь твоя бабушка должна была ее вертухаю отдать…

– Это отдельная история, – Упырь поджал губы, – а сейчас твоя очередь, а не моя говорить…

– Это, похоже, моя дальня родственница… – сказал Слава. – Зовут ее Надежда Михайловна Мандельштам… Только мы о ней никаких сведений не имеем уже много лет, так что все, что ты рассказываешь – очень важно…

А сам подумал, что теперь знает, где хотя бы поискать Надины следы – в архивах КГБ, если их, конечно, опять не закрыли…

А Упырь уже лупил себя тяжелым кулаком по лбу:

– Ах, я старый идиот, мама же еще говорила, со слов бабушки, что отец народов потому и ненавидел так Осипа Эмильевича, что фамилия его была для него связана со страхом смерти. Да еще, знаешь, что вспомнил: говорили, опять же, со слов бабушки, что Надежда эта Михайловна якобы стреляла в Сталина, ее поймали и сам Иосиф, чтобы он и в гробу не успокоился, Виссарионыч ее допрашивал. А она ему такого наплела, что-то о будущем России, что он распорядился ее не в тюрьму, а в дурдом определить. Так она оттуда сбежала и опять пришла его убивать и уж тогда за нее всерьез взялись. Железная женщина…

«Маленькая, несчастная дурочка… – чуть не выл про себя Прохоров. – Ты хотела меня, Маринку, Володю, внуков, да что там, нас всех спасти… А тебя просто раздавила, проклятая сука история…»

– В общем, – продолжал свой рассказ Упырь, очевидно его удовлетворило Славино объяснение, – ее там как-то побаивались, все же понимали, что обвинения у людей фуфло, а тут реально стреляла. Она была, похоже, на особом положении, иначе к ней никто с такими предложениями бы не пришел… В общем, Надежда эта отдала тому вертухаю брошку, бабушку списали и высадили на каком-то сибирском полустанке, а она там встретила того деда, которого я уже застал, они как-то забрали отца из детдома, и в результате лет через пять он женился, а еще через год получился я…