Наталия Терентьева - Чистая речка

Я вышла из церкви и подошла к дому отца Андрея. Нет, конечно, подняться и позвонить я не решусь. Неудобно. Вдруг откроет его жена и тоже скажет: «Маленькая шлюшка…» Не знаю, говорят ли так жены священников, но они ведь как раз много думают о нравственности, скорей всего…

Я села на лавочку и решила его дождаться. Хлеба в столовой не было, воды я попила и уже есть не хотела – перехотела. Только чувствовала сильную слабость, как бывает, когда долго танцуешь без отдыха на занятиях, и ноги потом не держат. На улице было как-то стыло, промозгло. Ноги у меня замерзли, надо было бы походить, чтобы согреться, но сил не было.

Я поджала ноги под себя, завернулась поглубже в куртку и стала считать до трехсот. Я загадала – если до трехсот или хотя бы до пятисот отец Андрей не выйдет, я ждать не буду, пойду на автобусную остановку. Денег у меня на билет не было, но я попробую договориться с водителем, смотря какой попадется. Потому что идти всю дорогу сегодня у меня просто нет никаких сил. Да и скоро стемнеет. А если я похожа на шлюшку, ко мне обязательно кто-нибудь опять привяжется. Серафима часто говорит: «Дерьмо к дерьму липнет». Не знаю, так это или нет, вообще-то дерьмо – настоящее – ко всему липнет… Мысли у меня стали путаться, я чуть было не уснула на лавочке.

– Руся! – окликнул меня мужской голос.

Я подняла голову и обрадовалась. Сильно потерла щеки и глаза, чтобы проснуться.

– Отец Андрей…

– Смотрю – знакомая фигура сидит. Ты что здесь? Ко мне? Проходи, – отец Андрей, румяный, доброжелательный, шел откуда-то, неся пакет, в котором точно проглядывалась еда.

Я встала с лавочки и пошатнулась.

– Ты что? Ты больна? – он чуть настороженно посмотрел на меня.

– Нет, я… Я не больна. Я просто ногу отсидела.

Еще подумает, что я заразная, не пустит меня домой.

– Я хотела с вами поговорить… Потому что мне не с кем… – сказала я, пока мы поднимались по лестнице.

– Хорошо, – кивнул отец Андрей, полуобернувшись. – А есть будешь?

У меня даже не было сил вежливо отказываться, хотя я ведь не за едой к нему пришла. Я снова захотела есть, как только увидела у него продукты в сумке, причем так, что меня стало подташнивать от голода.

Священник внимательно, не перебивая, слушал мой сбивчивый рассказ – я никак не могла уместить события в правильном порядке, рассказывала самое главное, а получалось плохо, так что отец Андрей не мог понять, что за чем шло и что почему получилось. Наконец, я рассказала почти все. Я опустила эпизод с дядей Гришей и метлой, просто сказала, что Паша ко мне пристает постоянно. Не стала подробно рассказывать, как Виктор Сергеевич один-единственный раз поцеловал меня. Я понимала, что это, наверно, важно, но не смогла себя заставить, мне было стыдно. Сказала просто, что я понимаю, что учителю я очень нравлюсь.

– Да, ситуация… – проговорил отец Андрей. – Бог все рассудит, человеку здесь не рассудить. И так плохо, и так плохо. Налить тебе еще чаю?

Я кивнула. Я помнила, что он вчера говорил на проповеди утром. И про ложь, и про прелюбодеяние. Я думала, что он будет сейчас что-то подобное мне тоже говорить.

Отец Андрей наливал чай, угощал меня сушками, невероятно вкусным пирогом с картошкой, но ничего больше про мои дела не говорил. Подробно, неторопливо рассказал случай, как к нему ночью приехал товарищ, с которым они учились на факультете математики. У товарища сгорел дом – хороший, большой дом, который он строил много лет, товарищ – небогатый человек, преподает математику в институте. А он жалел не о доме, а о тех вещах, которые у него там были собраны, – о фотографиях родных, разной старой мебели, предметах, которыми пользовались еще его предки. Плакал, никак не мог успокоиться, говорил, что не знает, как жить в пустоте.

– А у него есть кто-нибудь? Жена? Семья? – спросила я.

– Есть, но у него еще было прошлое, а теперь ему кажется, что его нет.

– А что вы ему сказали?

– Что просто так Бог ничего не отбирает.

– А зачем он у меня маму отобрал? – тихо спросила я.

– Так не нужно говорить, Руся, – покачал головой священник. – Он забрал ее к себе, избавил ее от страданий. Она ведь болела, просто так молодые не умирают.

– Бог всегда прав, да? – спросила я.

– Конечно.

– Странно. Получается, все, что в мире совершается, – это хорошо?

– Мы уже говорили с тобой об этом в прошлый раз, – устало улыбнулся священник. – Все, что плохо, – против его воли.

– А он ничего с этим поделать не мог?

Отец Андрей погладил меня по голове.