Наталия Терентьева - Чистая речка

Я опять покраснела – довольно неприятное чувство. Почему-то очень стыдно, оттого что краснеешь.

– Я вообще-то замуж не собираюсь, Виктор Сергеевич, – сказала все же я.

– Та-ак, уже интересно, продолжай, продолжай, Брусникина. А собираешься ты…

– Я собираюсь учиться.

– На кого? На актрису?

– Почему? – удивилась я. – Нет. Я хочу быть учителем, как мама. Но только быть учителем не в школе, а в университете, профессором. А для этого нужно закончить институт, настоящий, хороший, не училище.

– То есть быть образованнее меня, – подытожил Виктор Сергеевич.

Я знала, что у нас есть в школе учителя без высшего образования, потому что работать некому. О том, что окончил Виктор Сергеевич, я не думала, мне это было совсем ни к чему. Да и сейчас… Я пожала плечами.

– Я о вас не думала. Я говорю о себе, о своем образовании.

– Приятно, черт возьми! – воскликнул Виктор Сергеевич, и проходящие мимо монахини с большими свертками в руках укоризненно покачали головой. – Простите, – весело сказал им Виктор Сергеевич. – Да нет, Брусникина, я на самом деле, если тебе интересно, окончил институт культуры, но образование там, знаешь… так себе. Но диплом есть.

– Хорошо, – вежливо ответила я, не очень понимая, к чему вообще этот разговор.

– А ты, значит, хочешь быть профессором…

Я смущенно пожала плечами.

– Может быть, я не так сказала. Я видела в одном фильме… Есть преподаватели в институте, мне это больше нравится. В школе учителя – как воспитатели, учиться ведь почти никто не хочет. А я хотела бы учить тех, кто хочет учиться. И еще работать в лаборатории, может быть…

– А какой предмет ты хочешь преподавать?

– Русский язык…

– А при чем тут лаборатория?

Я совсем смутилась. Я не знала, что Виктор Сергеевич будет со мной об этом говорить. Я еще ни с кем не делилась своими мечтами. Наверно, я представляю себе что-то не так.

– Ладно, пойдем вовнутрь, потом поговорим, это очень интересно.

Виктор Сергеевич купил свечи себе и мне, я не стала отказываться, взяла две свечи. У меня сегодня такой церковный день. Совершенно непривычно. Все вообще непривычно.

Церковь, или, точнее, большой храм, в который мы поднялись по длинной лестнице, был внутри просторный, с высокими окнами и потолком.

– Очень красиво, – сказала я, оглядываясь.

– Да, – кивнул Виктор Сергеевич, – красиво и… Сама сейчас почувствуешь.

Я отошла немного в сторону от него, чтобы побыть одной. Подошла к одной иконе, к другой, поискала глазами поминальный столик – не нашла, наверно, он выглядел здесь как-то по-другому. Я заметила большую темную икону в широкой золоченой раме, около которой стояло совсем немного свечей. Потом я увидела, что все обгоревшие свечи собирает служительница и сбрасывает в коробку. Я постояла около этой иконы и поставила перед ней обе свечи, которые у меня были. Я точно не знаю, как положено, что куда ставить, как молиться. Но в тот момент я подумала о самом главном. И – удивительно – как будто услышала ответ.

Я подумала: «Помоги, чтобы у меня не болела душа. Помоги мне не делать ничего такого, чтобы обо мне плохо думали другие. Помоги, чтобы со мной иногда говорила мама, чтобы я слышала ее голос. Помоги мне». Наверно, это совсем не те слова. Я не стала привычно читать молитву «Отче наш», которую читаю в самые трудные моменты жизни, просто когда не знаю, как быть. Не стала, потому что не успела. Потому что мне вдруг показалось, я услышала… даже не голос, просто в голове в ответ на слова прозвучало – не по-настоящему, а я как-то поняла это – «через страдание». И я очень испугалась. Наверно, я что-то не то сделала. Наверно, нельзя так просить у Бога, нельзя стоять у иконы и говорить про себя, про свои проблемы. Почему? Какое страдание? Разве я мало страдала и страдаю? От одиночества, от несправедливости, от грубости и грязи, от всего, даже от голода…

Ко мне подошел Виктор Сергеевич, погладил меня по плечу.

– Все хорошо? – тихо спросил он.

Я помотала головой. Что я ему скажу? Нет, я не буду с ним делиться. Я и верю ему, хочу верить и не верю. Я побыстрее вышла из храма.

– Да что такое? – удивился он, догоняя меня. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, просто… подумалось, – коротко ответила я. – Все хорошо.

– Так и я думаю – все хорошо. Я свечку поставил и загадал при этом – будет клониться в сторону или потухнет – все, Брусникину больше… гм… за руку не возьму. Но – все хорошо! Даже как-то весело мне стало, пока я ждал, значит, все там, – он показал наверх, – за нас.