Андрей Меркин - Записки «лесника»

Немец уходит, пошатываясь, и говорит… на ломаном русском.

– Завтра надо оформить все документы в кабинете начальницы.

На часах уже полпервого ночи, ноги почти не держат. Девчонки ревут – то ли от радости, то ли от счастья.

Детишки тотчас засыпают.

Спускаюсь к себе на этаж и мгновенно проваливаюсь в объятия Морфея.

Утро наваливается, как снежный ком. В кабинете эсэсовки совсем другие люди, нам оформляют все документы, и мы уходим звонить в Израиль.

У автомата очередь, наконец, девчонки протискиваются в будку.

Видно, как они долго говорят с Валерой.

Затем трубку беру я.

Малой благодарит и шутит:

– Никто не обещал, что будет легко.

Ну вот, моя миссия закончена, он прилетит на той неделе – девочки остаются в лагере «Эркнер» ждать и надеется.

Ухожу пройтись по территории и осмотреться.

Вижу автобус, на нём надпись «Шпандау».

– Западный Берлин?

– Туда-то мне и надо…

Кругом родная речь, народ грузит чемоданы, и явно хочет покинуть негостеприимный Восточный Берлин.

Пытаюсь втулиться в этот транспорт, но нужна бумажка-направление для переселения в западную часть города.

– Где её взять?

Все молчат, как партизаны…

Рядом семейная пара из Киева, они на машине.

И им явно неуютно в лагере «Эркнер».

– Надо ехать следом за автобусом и там добыть эту неведомую бумажку-направление.

Едем очень долго, почти два часа. Шпандау – это другой конец Берлина.

Автобус останавливается около небольшой группы зданий, вокруг очень аккуратно и чистенько.

Это общежитие для еврейских эмигрантов, но какая огромная разница с мрачным «Эркнером».

Кусты подстрижены, птички поют. Видим, как народ спокойно выгружается, выстраивается очередь на заселение.

Ждём в машине напротив, а когда всех расселяют, проходим внутрь и спрашиваем:

– Как нам попасть в это чудесное общежитие?

Очень приятная женщина на плохом русском объясняет:

– Направление на заселение может выписать только лично директор сети этих общежитий или полиция в Восточном Берлине.

– Это огромная сеть, и у неё заключён договор с полицией о расселении и приёме еврейских беженцев.

– Что же делать?

– Ехать в Восточный Берлин, где вам вчера давали направления в «Эркнер», и просить переписать направление на общежитие «Шпандау».

Садимся в машину и проделываем долгий путь в другой конец города.

Только зря проездили, никто никаких новых направлений нам давать не собирается.

– Будете жить в «Эркнере» – говорит полицейский.

Как отрезал.

– Неужели нет никаких шансов?

– Есть.

– Директор сети общежитий может помочь вам, если вы его когда-нибудь увидите.

– Ха-ха-ха…

Полицейский доволен шуткой и смеётся от всей своей полицейской души.

Нам с киевлянами не до смеха, мы решили вернуться в Шпандау.

Надо было узнать адрес этого директора.

Уже темень, вечер, едем назад. Начальница общежития сообщает нам приятную новость:

– Директор лично приехал к нам, чтобы посмотреть, как заселяются вновь прибывшие эмигранты.

– Как сказать по-немецки направление? – спрашиваю я у начальницы.

– Убервайзунг.

Это слово я запомнил на всю жизнь.

Директор и его подчинённые закрылись в кабинете, и весело отмечают проверку заселения новых людей в новое общежитие Шпандау.

Вежливо стучу в дверь:

– Уделите мне несколько минут, пожалуйста!

Тётя, уже навеселе, говорит:

Надо подождать.

Жду час, два…

Веселье за дверью продолжается, опять стучу.

Уже другая тётя сообщает мне:

– Директор очень занят и никого принять не может.

– Убервайзунг, – говорю я, как заклинание.

Бочком-бочком просачиваюсь в кабинет, как зимняя позёмка под половик.

Директор оказался молодым парнем, который пил и закусывал в компании худых и весёлых тёток.

– Убервайзунг, – скулю снова и сую ему прямо под нос, заранее заготовленный чистый бланк, который любезно дала начальница общежития.

Юноша удивлённо машет рукой.

– Где же я это подпишу, все столы заняты едой и бутылками!

– Приходите завтра…

– Как всё это знакомо!

– Убервайзунг, – дую ему в ухо.

Он не выдерживает, и садиться прямо на пол.

Достаёт из кармана золотой «Дюпон» и подписывает мне и киевлянам «Убервайзунг» в общежитие Шпандау.

Также бочком выползаю из кабинета, слышно, как там продолжается веселье.

На счастье, начальница ещё у себя. Она не веселится с директором, на столе полно бумаг – идёт работа.