Эля Каган - Свежее сено

Наконец выступил сапожник Итче-Мохе (Тимоха).

— Стены каши просят, — сказал он, — тут не до шуток. Это не сапог — положил заплату и ступай снова месить грязь. Это дело в долгий ящик откладывать нельзя… Да и что тебе, хозяин, — обратился Итче-Мохе к Диванчику, — может, и тебе каморку дадут.

Итак, дом перешел в жилкооп.

Гесл Прес был назначен заведующим домом. В тот день Гесл снова потянулся, закинув руки назад. Теперь он нашел им приложение. В тот день Гесл готов был расцеловать все встречавшееся ему на пути — и детские головки, и каменные стены, и, конечно, больше всего ее, Ципку.

И пошла работа, настоящая горячая работа, заслуживающая гордого названия «труд». Подвозят на санях кирпич, гасят известь…

Растаял снег, и подводы с кирпичом идут по глубоким лужам. Колеса, как огромные катушки, катятся и катятся всю дорогу.

Но вдруг задержка с кирпичом. Остановились подводы.

И как раз тогда выскочил Диванчик с жирной улыбочкой на губах. Вертелся-вертелся и наконец все же выпалил:

— Ну, что слышно? Кирпича не хватает! На полдороге застряли?.. Хи-хи… Ничего себе хозяева появились!

И, глубоко вздохнув, Диванчик испустил звук:

— Ээээ-ть…

И надо же было тут подвернуться Итче-Мохе. А он, Итче-Мохе, горячий. То есть так он вообще добродушный. На собрании он даже обещал Диванчику комнату. Но таких слов от него он не стерпел. Он даже покраснел:

— Ты что сказал? Снова хозяином станешь?.. Знаешь, когда это будет? Когда деревянные гвозди зазеленеют!

Диванчик спорить не любит. Он тут же смылся.

И катушки у подвод снова завертелись, и появился кирпич.

Гесл занят по горло. Он реже видит Ципку. Она уже не так часто дает ему оплеухи.

Ципке скучно стало. А Ципка любит, чтобы ей весело было. И она не может ждать. Иные могут как-то останавливать время: не срывают листки календаря, не заводят часов. Но Ципка — не часы, которые сначала заводятся, а потом уже идут. Она, Ципка, пришла в мир для утешения. На радость ближнему. Но себя утешить она не может…

Гесл встречает ее часто надутую: почему, мол, он оставляет ее целыми днями одну?..

Ну как ему рассказать ей, что есть на свете и другие радости. Такая огромная радость для жильцов всего дома. Нет! Радость для всей страны! Радость труда. Вот свяжут дом деревянными цепями и возьмутся за него, за этот колосс, за эту громадину.

Он идет вечером домой усталый и замечает издали недовольную Ципку. Он протягивает натруженные, налитые руки и зовет ее нежно, как кличут цыплят:

— Цып-цып-цып-цып-цып, Ципочка!

Началось лето, строительное лето. Дни становились длиннее.

Гесл Прес носился весь в поту. Смотрел, как по кирпичику растет кладка, и думал: «Теперь уже пуговицы пришивают машиной. А кирпичики по одному кладутся медленно. Вот если бы они выкладывались быстро друг за другом в ряд, как стежки на швейной машине!»

И Прес носился от одного рабочего к другому. Энергия била через край. Он словно сам себя укладывал в стены.

А Итче-Мохе все рассказывал одну историю и очень огорчался, что не все ему верят, — горазд он был на выдумку. Но эта история как раз была правдивая.

Прес иногда забегал к нему выпить второпях стакан чаю. Раз он вбегает, и в руках у него винтики какие-то. Выпил он наскоро чай. Хватился — винтиков нет. Туда, сюда. Винтики как сквозь землю провалились. Пока он, Итче-Мохе, не расхохотался. Гесл, оказывается, вместо сахара в стакан опустил винтики да так и не заметил, что чай-то несладкий был.

— Истинный бог, правда! — прибавлял тут Тимоха. — Пусть куры в лицо мне плюнут, если вру.

Раньше Гесл и дня не мог прожить, чтобы не увидеть Ципочку, а теперь…

Ему, Геслу, бывшему портному, кавалеру ордена Красного Знамени, а ныне заведующему, доверено большое дело. И он со всем пылом ушел в него, как подмастерье, которому впервые доверили самостоятельно сшить мужскую пару.

А Ципочка?.. Ципочка тосковала по его налитым рукам, по его задумчивости, даже по его присказке «Холера тебе в талию».

Но Ципочка не может остановить часы, не может не отрывать листки календаря, и она сама не часы, которые сначала заводятся, а потом уже идут. Ей все время нужен кто-то, кто бы пел ей песенку, ей нужно кому-то давать оплеухи, и ей, Ципочке, нужно кого-то утешать. Это и для нее утешение. Потому что она, Ципочка, хочет, чтобы было весело. А у кого во дворе может быть весело? Только у Тимохи!

Тимоха играет на гармошке. У Тимохи язык как скороход: он может рассказывать сказки-небылицы.