Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ)

Не придет — и так проживу.

Девушка опустила пальцы на клавиатуру. Книга не даст покоя, пока не будет закончена. Надежды на освобождение никакой, но может быть, станет хоть чуть-чуть полегче. Это все, что пока хотелось бы.

Я и сама не поняла, как однажды испытала оргазм. В тот день Петрович долго не мог кончить. Его маленький толстый член уже не причинял боли. Сначала я, как обычно, пыталась отключиться и думать о чем-нибудь. В темноте — первое время я настаивала на том, чтобы гасить свет — слышались стоны Петровича, изредка прерываемые какими-нибудь, пошлыми словечками. И вдруг меня охватило возбуждение. Обычно лежавшая под ним, как бревно, я непроизвольно двинулась ему навстречу и вдруг почувствовала, как глубоко сжавшаяся внутри пружина толчком распрямилась. Оргазм был до того сильным, что я чуть не застонала, но вовремя спохватилась. Петрович мгновенно прореагировал. Со словами «ах ты, маленькая шлюшка» он шлепнул меня по щеке и вдруг, возбудившись то ли от этого первого удара, то ли от моего оргазма, мгновенно кончил, издав противный затяжной звук удовлетворения. Лежа под его тяжелым телом, я чувствовала себя, словно оп исалась, стоя у доски перед всем классом. Скатившись с меня, он приподнялся на локте и долго смотрел мне в лицо. Я встретила взгляд, не отворачиваясь, внушая себе, что мне плевать, что он обо мне подумает. Он медленно провел пальцем по моей щеке, вероятно, это был самый большой жест нежности, на который он был способен, и задумчиво сказал:

— А вот матушка твоя ни разу со мной не кончила. Только подставлялась.

После его слов я почувствовала себя облитой помоями, а мое расслабленное от наслаждения тело тут же подтвердило выставленное против себя обвинение. Я мгновенно скатилась с кровати, подхватила валявшийся на полу халат и быстро закуталась в него. Сзади меня вспыхнула свет торшера.

— Кристина!

Я обернулась через плечо. Петрович, растянувшийся на простыне с вялым членом, возлегавшем на яичках, мгновенно вызвал желание стукнуть его чем-нибудь тяжелым. Он не должен был делать это со мной. Если бы он был нормальным человеком, он никогда бы не принял моей жертвы.

— Тебе повезло, что ты в раннем возрасте испытала оргазм. Многие взрослые женщины только мечтают об этом.

У меня пересохло в горле. Повезло? Я должна была почувствовать первый оргазм — те, которые я получала, лаская себя, не в счет — с каким-нибудь красивым парнем, который бы любил меня, а не с этим физическим и нравственным уродом, которому я отдавалась, чтобы спастись от жестокости мира. Петрович зевнул и отвернулся от меня, щелкая пультом от телевизора. Подавленная случившимся я словно приросла к полу и не могла двинуться. Вспыхнул экран, зазвучал голос диктора, предсказывающий дождь и слякоть. Я, обожавшая солнце, порадовалась, что завтра его не будет. Солнечный день мне с моим позором не пережить. Повернулась на ватных ногах, чтобы идти к себе.

— Не забудь выпить таблетку, — раздался голос Петровича.

Взяв упаковку, я отправилась на кухню за водой. Зажав одну таблетку в ладони, я пересчитала остальные, размышляя, умру ли я, если проглочу их все сразу. По ногам потекла сперма, одна капля, как и в первый раз, упала на плитку. Точно так же я растерла ее ногой. Я не могу позволить себе умереть. Я обязана жить и выжить. И мне предстояло решить, как. Я запила таблетку водой и спрятала упаковку в карман.

На помощь пришли книги. В них я искала ответы на свои вопросы и даже иногда находила. Упиваясь чужим миром любимых героев, я забывала о своем перевернутом существовании то ли женщины, то ли подростка. К моменту возвращения мамы из больницы я настолько освоилась со своей ролью, что даже смогла посмотреть ей в глаза.

Я сделала это ради нас, мамочка, и пусть весь мир судит меня. Зато мы в тепле и у нас есть деньги. Тогда-то во мне и зародилась мечта о собственном доме. И ради своей мечты — я уже это осознавала — я могла пойти на все.

После моего оргазма наши отношения с Петровичем изменились. Раз я получала удовольствие наряду с ним, значит, должна была и платить за него. Крохотный росточек желания убить моего мучителя с каждым месяцем выпускал по листочку. Петрович много пил, его мужские функции слабели. Уже просто я и мое развивающееся тело его не возбуждали. То он не мог кончить, то его орган отказывался подниматься. На мое счастье он не оказался фанатом орального секса. Его возбуждали разные позы и переодевания. Началось все с того, что однажды я вернулась из школы, а он оказался дома. Вид моего форменного короткого зеленого сарафанчика в синюю клеточку так возбудил его, что он тут же быстро кончил, уложив меня на кухонный стол. А потом, поедая приготовленный мной его любимый грибной суп, допрашивал меня с пристрастием, не пристают ли ко мне мальчишки. И если что, он готов с ними разобраться.