Татьяна Лисицына: Двойное предательство (СИ)

Иногда ей казалось, что на одного человека не может свалиться столько несчастий. Мысль, что она неудачница, вновь и вновь приходила ей в голову, заставляя прятаться в свою скорлупу, чтобы в одиночестве обдумать случившееся. В чем ее вина? Когда она прогневила судьбу, что та обходится с ней так жестоко?

Еще пару лет назад она думала, что они с Пашей всегда будут вместе, и их любви не будет конца. И вот она снова одна. И где все те мечты о счастье?

С тоской она ходила по опустевшей после Пашиного отъезда квартире, прощаясь с хорошо знакомыми вещами. Она долго держала в руках фотографию родителей. Счастливые и родные, они улыбались Кате со старой, так хорошо знакомой фотографии. Этот снимок был сделан незадолго до того, как случилась трагедия. «Почему вы оставили меня?» — прошептала она, чувствуя подступивший к горлу комок. «Почему я всегда теряю всех, кого люблю?»

Резкий звонок телефона заставил ее отвлечься от воспоминаний. Она осторожно поставила фотографию на журнальный столик, и подошла к телефону.

— Катя, выслушай меня, пожалуйста, — раздался в трубке до боли родной голос ее мужа. Она хотела повесить трубку без объяснений, как она это делала последнюю неделю, но не смогла.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — сказала она тихо, стараясь, чтобы ее голос не был жалким.

— Ты не можешь просто так уехать. Нам надо встретиться, это было ошибкой, чудовищной ошибкой.

— Поздно, мой самолет вылетает через четыре часа, — сказала Катя.

— Позволь мне приехать в аэропорт и проводить тебя? Пойми, все подстроила твоя сестра. Она хотела, чтобы мы расстались. Тебе не нужно было ей верить. Мы можем вернуть все назад, я до сих пор люблю тебя.

— Мы уже ничего не можем, и я не хочу с тобой встречаться, — сказала она, злясь на себя, что не может просто повесить трубку и вычеркнуть его из жизни. Его голос заставлял колотиться ее сердце.

— Катя, пожалуйста, я умоляю тебя. Ты не должна…

— Давай не будем начинать все сначала, — перебила она. — Ты сделал свой выбор, и я еще удивляюсь, как ты вообще можешь звонить мне и просить о чем-то.

— Катя! Пойми, твоя сестра — чудовище. Она все продумала, а мы попались в ее ловушку.

— Все, Паша, у меня больше нет времени на пустые разговоры. Я хочу забыть и тебя и ее! — твердо произнесла она и повесила трубку.

«Вот так, правильно, не надо никаких сцен. Я буду выше этого», — уговаривала она себя, пытаясь сдержать подступившие слезы. Телефон зазвонил снова, отдаваясь эхом в пустой квартире, но она не стала брать трубку. Через минуту зазвонил мобильный, и, увидев Пашин номер, она выключила его.

«Все это пора оставить в прошлом, если я собираюсь начать новую жизнь», — подумала она, подходя к зеркалу.

На нее смотрела молодая женщина в строгом сером костюме со светлыми, отливающими золотом, волосами, спускающимися мягкими волнами ниже плеч. Она поправила прическу, равнодушно посмотрела на свое лицо, и убедившись, что с макияжем все в порядке, лишь слегка тронула светлой помадой губы. Да, она была красива и сотни зеркал, в которые она смотрелась, всегда отражали ее бледное лицо с правильными чертами, большие выразительные глаза и стройную фигуру. Она отвернулась от зеркала. Теперь даже ее внешность, которой она гордилась, причиняла ей боль. Красота вызывает зависть. А ведь именно с этим чувством на нее смотрели другие, не столь щедро одаренные природой, женщины. Они и знать не знали, что она тоже завидовала им, тому, что у них были, например, дети, возможность иметь которых она была лишена. А кому нужна женщина, которая не может рожать? И пусть сейчас это стало общей проблемой, и уже придумано искусственное оплодотворение, все равно от этого не легче. Мужчины продолжают желать наследников и их не удержать в пустом доме, лишенном детского смеха. Эх, если бы тогда, еще в шестнадцать, глупый хирург правильно сделал операцию, они бы с Пашей сейчас жили вместе и воспитывали парочку ребятишек. Но что теперь об этом?! Теперь ей как-то надо научиться справляться с одиночеством, потому что нет смысла начинать все сначала с другим мужчиной.