Арман Лану - Свидание в Брюгге

Услышав, что его имя фигурирует в монологе больного, мрачно молчавший Фред досадливо поморщился.

«— Сюзи! Шлюха! Ты любишь это, да? Любишь мужиков со стеклянными глазами! Этот поганец Фред! У, бабы! Суки! Иштинные суки, гошподин капитан».

— Ну вот это все, что я смог записать, это было более или менее членораздельно. А потом он погрузился в сон, и мне уже не удалось поймать подходящий момент.

Оливье выключил магнитофон.

Фред ухмыльнулся.

Обнаженные женщины Дельво шли к заветному берегу в безбрежной дали, куда нырял неведомый поезд. Поезд Ван Вельде, полный собак, голых женщин и фрицев.

— А есть ли практическая польза от подобных экспериментов? — спросил Робер.

— Конечно, сейчас объясню. Сегодняшняя психиатрия позаимствовала у Фрейда идею «растормаживания». Очень часто больному надо помочь разобраться в его болезни, таким способом вылечиваются многие неврозы. То, что пугало больного, пока было ему неясно, почти совсем перестает его тревожить, стоит ему только осмыслить происходящее. То же самое твоя Жюльетта — я имею в виду историю с сатиром в Булонском лесу. Перед нами — типичный комплекс.

— Знаю.

— А козел отпущения опять я, — пожаловался Фред.

— Да, — сокрушенно поддакнул Оливье. — Опять ты. Должен же быть кто-нибудь.

— Но мне все-таки непонятно, каким же образом происходит выздоровление. Неужели достаточно только объяснить больному, что с ним, и — он уже здоров?

— Трудно сказать, какой механизм тут срабатывает. Возможно, это остаток детских страхов, присущих одному человеку или людям вообще. Знаешь, как дети избавляются от своих страхов? Если тебе удается убедить ребенка, что перед ним никакой не призрак, а просто колышется занавеска, — его страха как не бывало. Когда люди поняли, что блуждающие огни на болотах всего лишь горящий газ, разговоры о душах грешников сразу прекратились. По крайней мере, в связи с этими огоньками…

Оливье, хоть и немало выпил, прекрасно владел собой. На какую-то секунду Робер представил его десятью годами раньше — маркиза Оливье Дю Руа, практикующего в одной из клиник… Его друг на правильном пути.

— И потом, — продолжал Оливье, — психоанализ действен только тогда, когда между больным и врачом установилось полное согласие.

— Как у соучастников.

— Если хочешь, они соучастники в поисках причины травмы. Но такую аналитическую работу можно проводить с больными не очень тяжелыми. Для тяжелых, так как они не понимают, что от них требуется, изобрели разного рода трюки, помогающие «разговорить» их.

— То есть обнаружить демона и изгнать его?

— Совершенно верно. Именно в этом заключается идея всяких шоков, применявшихся ледяных ванн, вертящихся барабанов, куда сажали этих несчастных, Признание. Допрос. Заставить их разговориться. Поэтому психиатра очень долго воспринимали как инквизитора…

— A-а! Так вот о чем Салемские колдуньи.

— Ну да! Если больной сам не понимает, что от него требуется, ему надо помочь «растормозиться». И тут прибегают к разным способам. Одним из них является электрошок, в определенном смысле. Но есть менее сильное средство — химический шок. Или как его романтически называют — «вспрыскивание истины», что слишком огрубленно, но не лишено смысла.

Фред прикуривал от зажигалки. Дрожь пальцев передавалась пламени. Но Фред молчал. Метж — тоже.

— А когда больному нельзя назначить из-за сердца шоки, тогда помощь может оказать и гипнотический сон. Существуют приверженцы Шарко, но они не любят в этом признаваться. Ну и еще несколько способов, довольно сомнительных, на мой взгляд, например, психодрама, или социодрама: по канве, данной врачом, больные разыгрывают сцену, где подопытному поручена определенная роль.

— Что-то не понимаю.

— Я тоже, — сказала Метж, перестав наконец жевать.

— Ну, например: разыгрывают кражу в больнице. Один изображает главврача, другой — комиссара полиции, кто-нибудь — свидетелей. Врачи наблюдают за одним из больных, он, конечно, об этом не подозревает. Изучают его поведение. И иногда во время игры он проговаривается.

— Чудесно, — сказал Робер.

— Не будем преувеличивать. С детьми, с подростками метод игры иногда оправдывает себя. Но, насколько мне известно, на взрослых его испытывают реже.

Оливье наполнил стакан и одним духом осушил его. Чем сильнее он бывал взволнован, — а когда он бывал взволнован, то речь его становилась торопливой и он заикался, — тем хладнокровнее вел себя. За этот вечер, начинавшийся в суматошном веселье, Оливье Дю Руа как-то возмужал и посуровел, что выводило из себя беззаботно юного Фреда.