Хуан Гойтисоло - Особые приметы

— Мадемуазель итальянка?

— Нет, испанка (франц.)

— На правильной.

— Какую же сторону вы называете правильной?

— Да здравствует Республика! Я республиканец. Да.

— Вот как.

— Я служил в войсках генерала Кейпо де Льяно.

— Что?

— Кейпо де Льяно… Славное было времечко.

— Значит, вы сражались на стороне фашистов…

— На стороне фашистов?.. Я патриот, да…

Я тогда жил в Панаме и сразу же отправился… (франц.)

— Кейпо де Льяно был франкист.

— Франкист?.. Не может быть.

— Но это именно так…

— Никогда в жизни. Я воевал за Республику. У меня даже ранение есть, тут… Мадемуазель меня извинит.

— Так как же все-таки?..

— Мать его за ногу! Убей меня бог — не помню (франц.)

— Вот так так… Чертова головоломка.

— Болтаешь, сам не знаешь что…

— Я забыл… Я был трижды ранен, я забыл (франц.)

— Болтаешь, сам не знаешь что.

— А ты заткнись.

— Ты спутал одну войну с другой… Твою песню пели, когда воевали с бошами.

— Не помню уж… Это было так давно (франц.)

«По боковой линии» (франц.)

«Он знал меня еще ребенком, мать часто мне рассказывала, как он брал меня на руки. Он мог смотреть на меня часами» (франц.)

«Прекрасные времена» (франц.)

«Искусство было в наше время религией, со своими божествами, своими жрецами, своими правоверными, своими храмами. Не то что нынче, когда оно превратилось в вульгарное коммерческое предпринимательство, так что любой выскочка, не имеющий элементарных понятий о сольфеджио, позволяет себе выступать с концертами, и ни у кого, да, да, ни у кого не хватит духу назвать его мошенником» (франц.)

— Хорошо. Еще раз (франц.)

«Как кречетов птенцы от падали гнилой, вскормившей их, летят…». Начало сонета французского поэта Хосе Мариа де Эредиа «Завоеватели» (или «Конкистадоры»)

— Не так. Вы здесь не в школе Берлица и не в «Альянс Франсез». Побольше чувства. Вдохновение, вдохновение! Пройдем это завтра еще раз ( франц.)

— У бедняжки неприятности… Она умудрилась рассориться с родителями, и они теперь не высылают ей ни гроша (франц.)

— Добрый вечер, мадемуазель. Вы про меня не забыли?

— Нет, мадам.

— Вы мне это говорили уже на прошлой неделе, милочка.

— Я послала родителям телеграмму (франц.)

— Для вас, милочка, опять ничего нет. Вы в самом деле верите, что вам пришлют перевод?

— Да, мадам.

— Вы заставляете меня ждать уже два месяца. Я не могу держать за вами комнату бесконечно.

— Я ожидаю ответа сегодня.

— Вы уверены, что он придет?

— Я надеюсь.

— Хорошо. Завтра мы с вами поговорим (франц.)

— Простите, мадам, вы говорили с Долорес?

— Да, мой мальчик. Сегодня утром я ей сказала, что не могу больше сохранять за ней комнату. Она, конечно, славная девушка, но что же я могу поделать? Центр приема иностранцев присылает мне каждый день новых учеников. Я связана обязательствами.

— Сколько она вам должна?

— За два месяца: комната и уроки.

— Восемьдесят тысяч?

— Совершенно верно.

— Только что я случайно столкнулся с ней около почты, она просила меня передать вам эти деньги… Пересчитайте, пожалуйста (франц.)

— Она получила перевод?

— Он долго пролежал на почте.

Бедная девочка. А где же она сама?

— У нее дела в городе.

— Я сейчас же позвоню в Центр. Сообщу им, что комната не освобождается. Когда она вернется?

— Не знаю.

— Мне бы хотелось сделать ей сюрприз. Купить букетик цветов.

— Вы очень любезны, мадам (франц.)

— Я ни на миг не сомневалась в том, что вы говорите правду (франц.)

Войдите (франц.)

«Видите это фото, это он, Фредерик» (франц.)

«Необыкновенный человек, мосье, истинный знаток хорошей музыки. С некоторых пор мы стали бывать друг у друга» (франц.)

«Художник, мосье, поразительно тонкий и чуткий, и музыкальный критик, каких поискать» (франц.)

«У нас одинаковые вкусы, одинаковая любовь к прекрасному, и нравится нам одно и то же: Моцарт, Бетховен, Шуберт, Мендельсон» (франц.)