Валерий Каменев - Крутой вираж…

Захожу в мясо-молочный корпус. Иду по рядам, одновременно ухватываю короткие характерные диалоги:

— Почем ваши яйца?

— Это куриные.

— Куриные? А вы проверяли своих курей? Похоже, что вы держите голубей.

— Посмотрите на этого умника! Ты, что — может, из Австралии? Так наши куры не брали обязательств нести такие же яйца, как и страусы. А вот и брынза.

— Почем брынза? Она свежая?

— Сегодняшняя. Только что «с Колосовки». — В разговор вклинивается соседка:

— А вам какая нужна — рыхлая или упругая? Настоящая брынза — она таки упругая. Вот попробуйте мою. Выстоянная. Самый смак. Товар должен быть зрелый. Совсем молодой — он еще не набрал вкуса. Продавец — ядреная зрелая молодуха озорно стреляет глазом. Я делаю свои скромные покупки: полкило брынзы, триста грамм ароматного копченого мяса, столько же слоеного (с жиром) мяса — «почеревок» и еще колечко благоухающей специями домашней колбасы.

Не выдерживаю и захожу в рыбный ряд. Вдруг увижу сардель (хамсу) свежего (вечернего!) посола. Размечтался! На прилавках, в основном, мороженая рыба: ледяная, вялый хек, еще что-то из неизвестных пород. А где же свежая? Где знаменитая кефаль, камбала, скумбрия, сардель, бычки, наконец? Свежая рыба есть, но не морская. Округлые, здоровые, как поросята — это «короп» (карп — карась).

— С Турунчука?

— Да. с Граданиц.

— А раки — с Тилигульского лимана?

— Нет с Днестровского — Шабо.

— О, Шабо! А шабского на разлив нет? (Шабо — известное место виноградарства и виноделия в Белгород — Днестровском районе. Сейчас там совместное с французами предприятие).

— Приезжайте — угостим. Подходит покупательница:

— Почем ваша глось?

— Это камбала.

— Какая же это камбала? В ней весу — и кило не будет. И где шипы?

— А вот пощупайте.

— Разве ж это шипы? Так, хрящики.

— Так это же молодая камбала, подросток.

— А, тинейджеры? Что ж вы их ловите, не даете дорасти до камбалы?

Выхожу из корпуса. Неожиданно ко мне, как к своему старому знакомому, по-свойски обращается полная интересная дама (это в Москве сказали бы — тетка, в Одессе — нет, принято как я сказал):

— Ты посмотри! Поменяла пятьдесят рублей (имеются в виду американские) и что? Посмотри на мой базар. Баночка сметаны (в корзине стояла двухлитровая банка), кусочек маслица (из корзины выпирал кулек домашнего масла килограмма на полтора), колбаски (два круга домашней колбасы), синеньких (в отдельной авоське овощи — баклажаны, помидоры, еще что-то, зелень). Нет, скажи — так можно жить?

— Да, уважаемая. С каждым днем все хуже. Что поделаешь?

— Куда они смотрят (имеются в виду власти) Вот раньше…

Последнее, что я покупаю на Привозе — тапочки. Нет, вы не понимаете. Не тот китайский пластик, что сейчас повсеместно продают. А бессарабские тапки, сплетенные из мягкого тростника. Похожие на лапти без задников. Они недолговечны, зато легкие и удобные. А мне и надо — всего-то для поезда. Если кто заинтересуется, их продают слева от выхода в сторону вокзала. Там же торгуют настоящими вениками, а также поделками народных умельцев.

Мой прощальный маршрут завершается. В ходе его я вспомнил славный прежний Город, любимые места, вдохнул глоток особого одесского воздуха. Теперь в Москву. В водоворот бесконечных дел, автомобильных пробок и постоянного дефицита времени. В пасть Молоха. В Геенну огненную…

Подхожу к вокзалу. До отправления поезда осталось пять минут.

Когда Вадим впервые услышал имя нового американского президента, вспомнил своих друзей детства — Славика Зубова и Абама Школьника (вообще-то, он имел имя Абрам, но Абамом его даже родная мать называла). Друзья окончили первый класс с похвальными грамотами. После второго класса разошлись по разным школам и в детские годы виделись эпизодически.

Со Славкой Вадим неожиданно встретился на Дерибасовской через восемь лет. Оказалось, что они направлялись в одно место — на улицу Мечникова. Шли сдавать документы для поступления в Институт инженеров морского флота. Разговорились. Славик был в полном порядке: отец заместитель начальника порта по снабжению. Служебная машина, четырехкомнатная квартира на Французском (тогда Пролетарском) бульваре, дача на Каролино-Бугазе.

Вадим сразу, как-то завял: отец после фронта болеет, служебная, нет — не машина, а квартира в пригородном совхозе, личный транспорт марки ХВЗ да дикий пляж в пяти минутах от дома.