Валерий Каменев - Крутой вираж…

Легко сказать: «найди денег». Поковылял на телеграф. Заполнив бланк, стал приемщице — женщине средних лет сбивчиво рассказывать о своей печальной участи. По-видимому, вид у меня был настолько жалкий, что женщина меня выслушала до конца. Затем я удивился еще раз, ибо женщина, приняв телеграмму и написав на бумажке свой адрес, протянула ее вместе с квитанцией и просительно произнесла: «Только ты мне пришли деньги обязательно. Я живу одна и у меня двое деток. Не обижай деток — пришли».

Вскоре я доехал до Конотопа. Незабываемое, полное впечатлений, путешествие продолжалось. Главной его изюминой было не перемещение в пространстве, а смена средств передвижения и людей, которые меня передавали от одной точки следования к другой, словно эстафетную палочку. Когда дежурный по станции в Конотопе пристраивал меня на поезд Москва-Кишинев, стрелки часов уже показывали время прибытия моего на Одесский вокзал. Подумал: «Сейчас свояк встречает мои вещи». Тогда я его еще плохо знал. А пока, уютно устроившись на боковом месте, любовался проплывающими мимо пейзажами. Еловый лес сменился смешанным. Пошли дубовые рощи, за ними — лесостепь.

Поезд довез меня до станции Кучурган, после чего взял курс на Кишинев, я же пошел искать местное начальство. И вновь мне повезло — готовился уйти в сторону Одессы тепловоз. Он то и доставил меня до Первой заставы — большого разъезда на дальней западной окраине Одессы. Три часа ночи. Слабое ночное освещение подчеркивало обездвиженность тёмных железнодорожных составов. Я медленно брел вдоль путей, понимая, что до утра уже не уехать. Неожиданно увидел пыхтящий «живой» тепловоз. В течение этих длинных суток одна моя крупная неудача уже в несколько раз была перекрыта неоднократным везением.

Взобрался по ступенькам в кабину тепловоза и обнаружил там «водил» — машиниста и помощника. Да, они собираются ехать, но не в сторону Одессы-Главной. А куда? В порт.

— Ребята, а вы, случаем, не по Пересыпьскому мосту поедете?

— По нему. А как же иначе?

— А меня до моста не сможете? — и я стал излагать свою историю «про то, как вышел водички попить». Не прошло и часа, как я оказался на Пересыпи. Теперь до дома считанные километры. Такси словно ждало меня, и водитель взял меня, несмотря на мой босяцкий вид. «Сплошная «пруха!». Оригинальное путешествие продолжалось. Правда, я еще ничего не знал про вещи. Главное — документы и деньги.

Теща, расплатившись с таксистом, сообщила, что свояк спит здоровым сном праведника и о телеграмме даже не заикался. Потом я узнавал на телеграфе — была телеграмма, и доставлена вовремя.

Дождавшись утра и заняв денег, помчался я на поиски своих вещичек. А их искать и не нужно было: аккуратной горкой они покоились в углу справочного бюро вокзала. Абсолютно все было цело!

И денег с меня взяли по пятерке — носильщику и дежурному. Через пять минут я уже мчал на такси вместе со своим «добром», а в мозгу крутилась популярная тогда песенка: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз!».

Женщине, которая заняла мне денег на телеграмму, я сразу выслал с коэффициентом три. Но разве измеришь человеческую доброту коэффициентом? По большому счету хороших людей встречается не так уж много. И так редко мы по достоинству оцениваем эту доброту. Женщина, которая меня тогда выручила, скорее всего, меня и не помнит. А я вот запомнил ее на всю жизнь.

Когда я бываю в Одессе, то в день отъезда, перед тем, как прибыть на вокзал, совершаю, ставший традиционным, прощальный маршрут. Начинаю его с угла Преображенской и Дерибасовской — там, где в советское время располагался центральный гастроном (№ 1). По Дерибасовской следую до Ришельевской, по пути — на углу Екатерининской забегаю в кондитерский, где прихватываю бутылку одесского коньяка («Киев», «Одесса» или «Десна» — в порядке убывания стоимости). Дохожу до поворота к оперному театру и, обойдя его справа, выхожу к элегантному воздушному зданию купеческой биржи на Приморском бульваре. Отмечаю: памятник Александру Сергеевичу на месте, пушка — тоже. Далее — вдоль Приморского к Дюку (памятнику де — Ришелье. Дюк в переводе — герцог). Вид у Дюка явно растерянный, его устремленный вниз на ступени Потемкинской (бывшей Бульварной) лестницы, как бы говорит:

— Братцы — матросики, верните недостающее. Было 200 ступеней, теперь — вот, глядите — 192. Когда уволокли, не заметил?

Прощальный взгляд на море. Оцениваю горизонт. Чистый горизонт, прозрачный воздух — хорошая примета к дороге. От Дюка прохожу к возрожденному памятнику Екатерине II и далее вновь выхожу на угол Екатерининской и Дерибасовской (раньше здесь располагалось весьма популярное кафе «Алые паруса»). На этом месте первая часть моего маршрута заканчивается. Ловлю «бомбилу» и — вперед. Нет, не на вокзал — на Привоз. Это также входит в ритуал — посетить Привоз и «затариться» в дорогу одесскими деликатесами. Вспоминаю В.Катаева: «Он привозил из Одессы в подарок копченую скумбрию, маринованную брынзу в стеклянной банке с водой… Он кричал, что это лучшая еда в мире, пища богов!» И М.Жванецкого: «А какая колбаса была! А хлеб! А бублики!.. Возьмешь его — он пахнет на весь квартал…Внешний вид еды еще можно восстановить по фотографиям, но вкус — только через художественную литературу». Это все про Привоз!