Валерий Каменев - Крутой вираж…

В отеле Сеня в общей сложности провел три дня. Первый день он купался, любовался проплывающими мимо огромными белыми теплоходами и прикидывал — сможет ли доплыть до острова Арсида, который заманчиво расположился в каких-то двух — трех милях напротив бухты. На пляже были одни русские. Со среднего Поволжья и Западной Сибири. Греков видно не было, и это его слегка огорчило. Окончательно же он расстроился после ночи, проведенной в одной комнате с шахтером Васей из Кузбасса, с которым его поселили в одном номере.

Вася появился в час ночи, а уже через полчаса Сеня, гонимый могучим храпом соседа, ушел на пляж любоваться лунной дорожкой. Следующий день Сеня посвятил святым останкам храма Посейдона. На третий день он убыл вместе с экскурсией в ближайшую коринфийскую деревню на праздник сиртаки, проводимом в местной таверне с поэтическим названием — Кати Калитеро.

Сначала в таверне выступали артисты, мобилизованные из местных жителей. Затем на свои зажигательные танцы они заманили некоторых наиболее талантливых русских экскурсантов. Среди них был и Сеня.

Больше его в отеле не видели, потому что, поскольку его танцевальная подготовка (уж откуда?) пленила организаторов, то они взяли его в свою команду артистов. В последующие дни труппа давала представления на многодневной свадебной церемонии в соседней деревне.

В день предполагаемого Сениного отъезда местный гид, поразмыслив, решил все же вернуть Сеню в общий строй. Найти Сеню не составило большого труда, поскольку подобные братания русских туристов с местными мастерами сиртаки случаются с завидной регулярностью.

Когда автобус с отъезжающими в аэропорт туристами, сделав крюк через уже известную коринфийскую деревню, подобрал отдыхавшего там за свадебным столом Сеню, тот подумал, что предстоит поездка на очередной концерт и радостно поприветствовал сидящих в автобусе предполагаемых коллег по искусству:

— Калимера, филии, — что по-гречески должно было означать «добрый день, друзья». Конечно, узнав, что его миссия на мысе Сунион и в храме Посейдона подошла к завершению — искренне опечалился. И дал себе клятву непременно вернуться в эти места, ставшими ему до боли родными.

Мама Сеню узнала. Но что-то неуловимо новое в его поведении насторожило ее. У него словно выросли крылья. Он не ходил, а порхал. Он смеялся и пел какие-то песни на непонятном языке, в которых доминировали слова: «агапэ» и «филия» (по-гречески: любовь и дружба). Глаза сияли, рот растянут в улыбке. Затем Сеня пристал к матери с расспросами: почему его зовут Сеня? Ведь Сеня — это уменьшительное от Арсений? А это же греческое имя. И почему у него такая странная фамилия — Россолимов. Должна быть — Россолимо (по-гречески). И вообще, он хотел бы посмотреть на своего папу. Не иначе, он — грек? Какой у него нос? Какого цвета глаза? Мать не выдержала:

— Вот уж твоего папашку я бы век не видала! А нос у него наглый и глаза бесстыжие! И сам — проходимец. А грек он или турок, не знаю — звался русским. Задумался Сеня. Задумался и решил восстановить свою исконную национальность. Он был уверен, он нутром чувствовал, что в его жилах течет греческая кровь. Может быть, он даже древнего греческого рода.

С этого момента он стал создавать себе новые проблемы. Чтобы изменить фамилию, да еще и национальность, нужны доказательные документы. И веская причина. Их не было. Это только у евреев так бывает: папа — русский, мама — русская, а сынок еврей. Если нужно в Израиль. Или — наоборот, если в другую сторону.

Сеня не сдавался и упорно атаковал паспортный стол. Окончательно он их достал, когда стал канючить:

— Пустите меня домой. Я грек, я жил у Посейдона. Неужели по мне этого не видно? — тут до начальника паспортного стола что-то стало доходить:

— Простите, а вы не могли бы сообщить адрес гражданина Посейдона? — После этих слов Сеня заплакал. От бессилия, от бездушия этих тупых людей, которые, конечно же, не могут быть его соотечественниками.

Сене сказали, что его отвезут к большому начальнику, который его проблему сможет решить одним махом. На самом деле его привезли в большой мрачный дом с грязными за решетчатыми окнами. Ему уже стало все равно, и он не сопротивлялся. Разместили его в уютном номере без мебели. Сеня так устал, что завалился спать и проспал два дня.

Главврач лечебницы оказался моим знакомым. Несмотря на специфику профессии, он слыл не только добрым человеком, но и редким умницей. Спустя полгода после описываемых событий он пригласил меня к себе. Как он сказал, познакомить с редким гениальным специалистом в области практической методологии лечения душевных патологий.