Эдвард Резерфорд - Лондон

И здание уже объявили триумфом. Взглянуть на него стекался народ со всей Англии. Посмотреть на чудо не тысячами, а миллионами прибывали французы, немцы, итальянцы, американцы и даже жители Дальнего Востока. Сюда приходила не только светская публика. Простой народ пускали тоже – бо́льшую часть дней и всего за шиллинг.

Гарриет еще не видела выставку, хотя та работала с мая. Три ее сестры побывали, но она ждала, когда освободится муж. Сейчас же довольно взяла его под руку. Ей повезло с Пенни. Старшим сестрам, Шарлотте и Эстер, было уже за тридцать, когда они вышли замуж – обе за честолюбивых парней моложе себя. И они были вполне счастливы. Еще оставалась младшая сестра, Мэри Энн. Но Мэри Энн, конечно, особый случай.

Сама Гарриет познакомилась с Пенни, когда ей исполнилось двадцать три, и, хотя была на два года старше, мгновенно увлеклась спокойным, выдержанным и решительным юношей в очках. Его отец-банкир прекрасно обеспечил детей, вложившись в несколько трестов, но юный Пенни имел собственные амбиции, связанные со страхованием. Если старшие сестры вышли замуж по расчету, то с Гарриет все иначе – Пенни не нуждался в ее деньгах. Правда, ему бы и в голову не пришло жениться на женщине необеспеченной, и это ей тоже нравилось в нем.

Кристалл-Палас производил немалое впечатление снаружи, но внутри у них попросту захватило дух. Все более или менее видные страны мира имели свои секции. Индию олицетворяло чучело слона с великолепным, украшенным самоцветами паланкином, а также сказочный «Кохинор», [73]подсвеченный газовым светом. Из Соединенных Штатов прибыли сельскохозяйственные машины, включая хлопкоочистительную, а также доставили револьверы полковника Кольта и плавучую миссионерскую церковь, ходившую по реке Делавэр. Русский царь прислал собольи меха; стоял турецкий павильон; был выставлен фарфор из Китая; множество полезных товаров из Австралии и Канады, образчики минералов из Южной Африки. Из Франции прибыла чудесная машина де ла Рю для изготовления конвертов, фонтан же благоухал «Кёльнской водой». Берлин прислал приборы для научных исследований, машины для выделки кружев… Но все это было лишь малой толикой чудес мастерства и таланта, тянувшихся на многие акры в огромном стеклянном дворце.

И самой обширной была собственная экспозиция Британии, занимавшая почти половину всего пространства. Экипажи, машины, ткацкие станки, новейшее устройство для гальванического покрытия, часы, мебель нового стиля, которая вскоре станет известна как викторианская; веджвудская посуда… Для любителей истории даже воссоздали средневековый королевский двор – заслуга блестящего архитектора и дизайнера мистера Пьюджина; правда, там рассмотрели папистское распятие, что разошлось с представлением об английском духе и вызвало неодобрение. Несмотря на этот досадный промах, послание миру читалось безошибочно: Британия процветала, она возглавила мировую промышленность и стала величайшей империей под луной.

Если не принимать в расчет потерю американских колоний семьюдесятью годами раньше, Британская империя не прекращала расти. Канада, Вест-Индия, просторы Африки, Индии, Австралии, Новой Зеландии – все находилось под ее властью, и солнце над империей не заходило в буквальном смысле. Но в ней не было ни тени восточного деспотизма. Да, британский флот господствовал на морях. Да, местами жестко подавлялось сопротивление ее коммерческой деятельности и просвещению. И все-таки британское военное присутствие на суше было минимальным. Развитые доминионы руководствовались соображениями практическими и тяготели к самоуправлению. Остальная империя не менялась и представляла собой пеструю мешанину колоний под управлением торговцев, переселенцев, разрозненных гарнизонов и малого числа благонамеренных администраторов, веровавших в коммерцию и протестантского Бога. Ибо коммерция была ключом ко всему. В Британию текла не дань, а сырье – особенно бесценный хлопок, – которое обрабатывалось и вновь рассылалось по всему миру. Коммерция, вдохновленная творчеством, вела народ к изобилию и доносила цивилизацию до самых отдаленных уголков земного шара.

Гарриет с мужем ходили под ручку по выставке два часа. И только выйдя на солнечные просторы Гайд-парка, они посмотрели на небо, а после весело и тревожно переглянулись.

– Хотелось бы знать, что стряслось с Мэри Энн? – произнес Пенни.

Эстер Силверсливз с супругом вышли заблаговременно и пересекли Лондонский мост. Мистер Арнольд Силверсливз был очень уважаемым человеком. Имея нос длинный и крупный и будучи совершенно беззлобным, он напрочь не понимал шуток. Но уже стал компаньоном в машиностроительной фирме «Гриндер и Уотсон», где приобрел славу не только знающего специалиста, но и человека с почти уникальными математическими способностями. Его любовь к жене и детям была проста и бесхитростна, а страстью являлся чугун. Он свел жену на выставку взглянуть на машины, но до того трижды приводил на строительство Кристалл-Паласа и растолковывал принципы его устройства.