Эдвард Резерфорд - Лондон

Конечно, найдутся люди, которых немного шокирует поспешный брак с убийцей мужа, но об этом она тоже позаботилась. Стараниями друзей уже поползли слухи о жестокости Сент-Джеймса. Она дала понять, что многие годы страдала молча. Некая особа, едва с ней знакомая, но надеявшаяся сойтись, даже назвала ее ангелом, мученицей. Графиня могла спокойно выходить замуж.

Но как сочетаться браком с человеком, который сидит в долговой тюрьме? Да еще второпях? В Лондоне образца 1750 года не было дела проще.

Должников издревле заточали в Клинк и Маршалси, но была тюрьма и побольше: Флит. В это старое здание за Ладгейтом еще со времен Плантагенетов препровождали должников всех мастей. Там содержались мелкие торговцы, адвокаты, рыцари и даже пэры, но особенностью Флита были представители духовенства. Они сидели там десятками. И как же было священнику расплатиться за постой, а то и умилостивить кредиторов? Своими трудами, конечно, ибо, несмотря на долги и отсутствие собственно церкви, он оставался вправе совершать таинство бракосочетания.

Во Флите могли поженить кого угодно – ни предварительных оглашений в приходах, ни вопросов. Можно было уже состоять в браке, можно было назваться вымышленным именем – достаточно заплатить, и настоящий священник узаконивал брак не хуже, чем сделал бы это в соборе Святого Павла. Иные священники настолько преуспевали, что платили надзирателю и открывали возле тюрьмы лавочки, откуда зазывали прохожих. Эта странная побочная деятельность Церкви Англии, осуществлявшаяся в полумиле, а то и меньше, от собора епископа Лондона, на протяжении нескольких поколений не встречала ни малейших препятствий со стороны церковных властей. Ее называли флитским браком.

Леди Сент-Джеймс уже договорилась с одним таким духовным лицом, выбрав кого поприличнее, и тот обязался по первому зову явиться в Клинк и совершить церемонию. Она решила, что только после этого Джек выйдет и вступит в игру, освобожденный от долгового бремени.

Дни текли, и ее раздражало только одно: свадьба без светского мероприятия. Она считала, что Джека лучше держать под замком до заключения брака. Тем более что секретность обязывала к немедленному отъезду из Лондона на какое-то время. И все же она была дитя общества. Рождена для него. И не могла не придумать способ отметить это важнейшее событие каким-то приемом. К тому же без праздника вся затея казалась ей неосвященной, почти нереальной. И в поисках выхода она вспомнила о Флеминге.

Он видел ее с опухшим, побитым лицом. Тогда ее взбесило его присутствие, но сейчас вдруг дошло, что он мог оказаться весьма полезен, будучи единственным свидетелем ее страданий. Прикинув, она поняла, что делать. Небольшой прием, несколько друзей, свадебный торт от Флеминга – нечто особенное, разумеется, заслуживающее упоминания. И пара слов:

«Я всегда обращаюсь к Флемингу. Лучше его не найти. Да он вообще славный малый! Однажды, знаете, увидел меня после того, как Сент-Джеймс… – Она так и слышала, как угасает ее голос. – Но мне кажется, что я могу ему доверять, как доверяю вам. Он будет помалкивать».

Ее друзья мигом нагрянут к Флемингу в магазин.

Уверившись в мысли, что без приема и впрямь не обойтись, она представила торжество, через день-два после бракосочетания в Клинке. Только самые близкие друзья. Круг избранных.

– Мне нужен торт, который запомнят, – заявила она Флемингу. – Что-то невиданное. Если мне понравится, то я, возможно, даже помилую вас и буду рекомендовать.

Она удостоила его кивка почти дружеского, насколько позволяла судить огромная пропасть, которая их разделяла.

Все это время Флеминг, уже чуть более искушенный в общении с высшим классом, гадал, будет ли ему заплачено.

– Если я останусь довольна, – небрежно обронила графиня, – я заплачу и по имеющемуся счету. Итого пусть будет сорок фунтов. Что скажете?

Сорок фунтов. Если она заплатит, он будет почти спасен. Он не мог не воспользоваться таким шансом ценой одного свадебного торта, даже лучшего. «И ей это отлично известно», – мелькнуло у него в голове. Но его вогнутое лицо расплылось в улыбке, изобразившей искренний восторг и признательность.

– Это очень щедро, ваша светлость, – сказал Флеминг. – Посмотрим, что можно сделать, чтобы удивились по-настоящему, – позволил он себе домыслить.

Леди Сент-Джеймс ушла в превосходном расположении духа.

– И что это будет за торт? – спросила после жена.

– Понятия не имею, – признался он хмуро. – И я держу пари, что она все равно не заплатит.