Эдвард Резерфорд - Лондон

– Какой занятный постреленок, – обронил он. – Но с норовом!

И оглянулся на жену.

Она стояла столбом, как будто увидела призрак, и безмолвно взирала на ребенка.

– Что такое? – встревожился Мередит.

Но леди Сент-Джеймс, вернувшись в чувство, сумела лишь вымолвить:

– О боже… Не может быть… Конечно… О господи…

А Мередит так опешил, что не заметил, как отпустил ребенка, который тут же выскочил на улицу и затерялся вдали.

Она будет молчать. Не скажет ему ни слова. Ее не взять ни уговорами, ни даже гневом.

– Дело в мальчике, с ним что-то не так? – спросил он настойчиво. – Пойти и разыскать его?

– Нет! Ни в коем случае! – вскричала она.

Больше она ни словом не обмолвилась о том, что ее потрясло. На концерт поехали молча. После она говорила о завтрашнем приеме и об отъезде на континент, но оставалась бледной и отрешенной. Какой бы ни был в ней похоронен секрет, Мередит видел, что тот причинял ей мучения. И все-таки она не хотела поделиться даже с ним.

Пока не пала темная и беззвучная ночь.

Была ли виной внезапность потрясения? Иль тайная расплата за события последних трех недель, когда она хладнокровно играла жизнью и смертью? А может быть, ее сердце, снискавшее наконец любовь, смягчилось и начало открываться? Она металась во сне, терзаясь душой и телом, не только от ужаса и угрызений совести. То была боль, тоска, великое и всесильное материнское чувство – именно последнее понудило ее на рассвете безотчетно выкрикивать снова и снова:

– Ребенок! О боже! Мое потерянное дитя!

Проснувшись, она обнаружила Мередита безмолвно сидевшим в кресле возле постели. Он бережно, но твердо взял ее за руку и осведомился:

– Что вы сделали с ребенком? Не отрицайте. Вы говорили во сне.

– Отдала, – призналась она. – Но, Джек, это было давным-давно. Все в прошлом. Теперь ничего не исправить. Давайте уедем, сегодня же, и обо всем забудем.

– Чей он был?

Она помялась:

– Это не важно.

– По-моему, важно. Сент-Джеймса? – (Она помолчала. Затем кивнула.) – Значит, наследник?

– Наследником будет наш сын. У нас родится сын. Все достанется ему. Первый был… вы сами видели. – Ее передернуло при воспоминании. – Он был… У него на руках…

Но капитан Джек Мередит знал, к чему обязывал долг во имя спасения и его души, и ее.

– Я убил отца. Но будь я проклят, если лишу наследства ребенка, – сказал он спокойно. – Если вы не примете ребенка назад, мы расстанемся.

И она поняла, что так и будет.

– Вы, может быть, его вообще не найдете, – выдавила она наконец.

Поиски не затянулись. Хотя после вчерашней катастрофы юные Доггеты решили держаться подальше от Ганновер-сквер, им не повезло. Мередит свернул на Гросвенор-сквер и сразу наткнулся на чумазого оборванца с метлой, которую тот бросил, заметив преследователя, и пустился наутек. Малыш промчался по Одли-стрит и юркнул в сторону, но Мередит оказался на высоте и отловил его, не доходя до Хейс-Мьюз.

– Веди меня к отцу, а то хуже будет, – приказал он.

И они зашагали по направлению к Севен-Дайлсу.

Костермонгера они нашли в Ковент-Гардене, где все еще гудел цветочный рынок. Доггет стоял в рабочей шапке возле тележки. На руках у него были кожаные перчатки, которые он надевал всегда, берясь за тележку. Доггет строил глазки довольно хорошенькой торговке, но при виде Мередита и сына мгновенно переключился на них и спросил:

– Что случилось?

– Вчера ваш мальчик забрался в дом воровать, – ответил капитан.

– Быть этого не может, – возразил костермонгер. – Да он такого в жизни не сделает.

– Еще как сделает! – жизнерадостно парировал Мередит. – Но я пришел не поэтому.

– Полно, сэр! – осклабился Доггет. – Не драться же вы пришли, так-скэть?

– Не сегодня. Я должен выяснить, откуда у вас этот мальчик. Он вам родной?

– Пожалуй. – Доггет насторожился.

– Так да или нет?

– А че такое, сэр, пошто интересуетесь?

– Я капитан Мередит, – любезно отозвался Джек, – и у меня есть основания считать, что этот мальчик был брошен слугой, уволенным из некоего дома. – Он солгал не моргнув глазом. – Это все, что я пока могу сказать. Но если мальчик ваш, то и делу конец.

Теперь Гарри Доггет задумался всерьез.

– Я был ему отцом с самого малолетства, – произнес он наконец. – Пристроил, все путем. Не могу ж я отдать его незнамо куда.

– Ну так посмотрите на меня, – предложил капитан.

– Вы тянете на приличного джентльмена, – согласился Доггет и откровенно рассказал Мередиту, как нашел младенца в Севен-Дайлсе.