Джон Вэйллант - Тигр. История мести и спасения

Олени ценятся не только из-за мяса, но и из-за рогов. В Корее считается, что молодой, еще не затвердевший олений рог («пантуи») обладает омолаживающими свойствами. Порой доходило до того, что корейцы выстраивались в очередь возле загона Янковских, чтобы напиться крови, вытекающей из обрубков рогов, спиленных у живого оленя. Тигр тоже неравнодушен к оленине, так что первые потери Янковские понесли, когда еще не прошло и года с того момента, как они поселились в новом доме. С 1880 по 1920 год тигры убили бессчетное количество их животных: от собак до копытных, а однажды тигр бесцеремонно стащил с лошади одного из наемных работников.

В глазах русских поселенцев тигры были просто-напросто четвероногими бандитами, и Янковские давали им соответствующий отпор [84]. В отличие от почитающих духов удэгейцев, изначально населявших этот край, или осевших здесь позднее китайских и корейских буддистов русские православные вели себя словно собственники, а не дети этих мест. Всерьез конфликт начался (как и в пустыне Калахари между человеком и львами) с появления домашних животных. Но дело было не только в них, а и в отношении новых поселенцев к окружающему миру. Чувствуя себя завоевателями, они не понимали — да и не особо стремились понять, — что представляет собой здешняя культура (и не только человеческая). Как и первопроходцы нового мира на другом берегу Тихого океана, они явились как перст судьбы: с мандатом, иной раз полученным от самого царя. Отношение поселенцев к собственности и к опасным хищникам во многом основывалось на ветхозаветных принципах.

Кроме того, поселенцы были морально готовы занять оборонительную позицию — к этому их приучили постоянные набеги бандитов и хищников. В России волки нападают не только на стада, но и на людей, и, добравшись до тихоокеанского побережья, никто не захочет мириться ни с волками, ни с тиграми. Этим людям и без того уже пришлось через многое пройти.

В течение шестидесяти лет три поколения Янковских преследовали тигров в России, Маньчжурии и Северной Корее, куда часть семьи эмигрировала после революции. Они начали охотиться в целях самозащиты, а продолжали уже из спортивного интереса, иногда подрабатывая проводниками для других охотников. Если подворачивалась оказия, продавали туши — покупателями были исключительно китайцы. Внук Михаила Янковского Валерий участвовал в нескольких таких экспедициях и в 2008 году, в возрасте девяноста семи лет, отчетливо помнил каждую. Подобно давно почившему ветерану «клуба ланцепупов» из книги Шрейдера Валерий Янковский приоткрывает окошко в мир, который давно перестал существовать. «Пожалуй, самыми отчаянными охотниками на тигров были русские, сразу после нас шли [северные] корейцы» [85], — откровенничал он, вспоминая свою юность на побережье.

Мы охотились зимой — с ружьями и собаками, никогда не использовали ни капканы, ни отраву [86]. Однако при охоте на тигра многое зависит от случайности, а не от намерения охотника, и стабильным источником дохода это трудно было назвать. Когда нам удавалось подстрелить тигра, китайские знахари покупали его целиком; особенно их интересовали мясо, сердце и кости. Конечно, ведь считалось, что в тигрином мясе содержатся сверхъестественные силы. А сердце тигра якобы добавляет человеку храбрости. Сами мяса мы не ели, но однажды, в 1943 году, мне довелось попробовать его на вкус — отваренным с мисо. Оно было жирное и удивительно вкусное, немного похожее на баранину.

В глухом корейском лесу тигры порой нападают на людей и убивают. Когда такое случается, семья охотника уходит из тех мест. Я собственными глазами видел охотничьи хижины с выбитыми тигром дверьми. Слышал и о том, что тигры разрывают свежие могилы, но сам никогда не видел подобного.

По характеру тигр — зверь коварный, осторожный и кровожадный. Идя по его следу, всегда ощущаешь его присутствие, исходящую от него угрозу. Однажды на отца бросился раненый тигр, и мой брат спас его, застрелив зверя. В те далекие дни в окрестностях Владивостока тигры постоянно убивали скот. [Как и дед,] отец объявил тиграм войну, собственными руками уложил семерых. Это были наши злейшие враги.

Отношение Янковского весьма показательно. Несмотря на то что по возрасту он принадлежит к поколению между Дерсу Узала и Иваном Дункаем, его опыт общения с тиграми отличается от их опыта так сильно, словно речь идет вообще о другом животном. Спустя сто лет Василий, сын Ивана Дункая, описывал свое отношение к местным тиграм совсем иначе, чем первые русские поселенцы: «Поймите, в тайге два охотника: человек и тигр, — говорил он в марте 2007 года. — Как профессиональные охотники, мы уважаем друг друга; у него один путь, у меня другой. Иногда наши пути пересекаются, но мы не вмешиваемся в дела друг друга никаким образом. Тайга — его дом; он здесь хозяин. Я тоже хозяин в своем доме, но он-то постоянно живет в тайге, а я только время от времени».