Эдвард Форстер - Избранное

Мурлыча что-то под нос, она угостила его чаем.

Ни логикой, ни шармом Китти похвастаться не могла — к удовольствию Клайва, от такого сравнения ее брат только выигрывал. Она продолжала на него жаловаться — и делала это с занудством, которое унаследовала от миссис Холл.

— Церковь в пяти минутах ходьбы, — заметил Клайв.

— Да, они бы вас встретили, дай он нам знать. Он все держит в секрете, а потом смеется над нами.

— Это я ничего ему не сообщил.

— Ну, как Греция?

Он стал рассказывать. Ей это быстро наскучило, как наскучило бы и ее брату. Но Морис умел слушать, проникать в суть рассказа, а у нее этого дара не было. Клайв вспомнил, как зачастую обращался к Морису с пространными речами и постепенно между ними устанавливалась особая близость. Да, из-под обломков этой страсти предстоит извлечь многое. Если Морис все правильно поймет, он сумеет проявить и здравый смысл, и широту натуры.

Китти перешла к рассказу о собственных делах, это у нее выходило более внятно. Она упрашивала маму послать ее учиться в институт, прослушать курс экономики ведения домашнего хозяйства, и матушка была готова согласиться, но Морис, узнав, что платить надо три гинеи в неделю, категорически воспротивился. Естественно, Китти обиделась — разве ей не причитаются деньги на учебу? Аде причитаются, а ей — нет? Аде, как предполагаемой наследнице, полагалось «изучить истинную стоимость денег. А мне, значит, ничего изучать не надо». Клайв решил, что попросит друга быть к сестре подобрее. Как-то раз он уже вмешивался подобным образом, и Морис — само очарование — дал ему понять, что подобное вмешательство вполне уместно.

Их прервал шум от дверей: вернулась набожная публика. Вошла Ада, в вязаном жакете, шотландском берете и серой юбке. Осенний туман изящным блеском осел в ее волосах. Щечки порозовели, глазки горят. Она явно обрадовалась Клайву, и хотя ее восклицания ничем не отличались от восклицаний Китти, впечатление было другое.

— Почему не предупредили? — вскричала она. — У нас, кроме пирога, ничего нет. Мы бы попотчевали вас настоящим английским обедом.

Он сказал было, что ему скоро надо ехать, но миссис Холл и слышать ничего не хотела — останетесь у нас на ночь. Что ж, это приглашение он принял с радостью. Дом наполнился теплыми воспоминаниями, особенно когда говорила Ада. Как сильно она отличается от Китти!

— А я решил, что вы — Морис, — сказал он ей. — У вас голоса удивительно похожи.

— Просто я сейчас простужена, — пояснила она со смехом.

— Вы правы, они очень похожи, — вступила миссис Холл. — У Ады голос как у Мориса, нос, а стало быть, и рот, плюс бодрость духа и крепкое здоровье. Это я давно подметила. А Китти пошла в него умом.

Все засмеялись. Видимо, этим трем женщинам было хорошо в обществе друг друга. Клайву открылись отношения, о которых он не подозревал, — в отсутствие своего мужчины они раскрепощались. Цветам для жизни нужно солнце, но некоторые растения набирают силу с приходом ночи, и Холлы напомнили Клайву заросли энотеры, украшавшей пустынную аллею в Пендже. Даже Китти, разговаривая с матерью и сестрой, превращалась в красавицу, и Клайв сказал себе, что обязательно упрекнет Мориса — разве можно так относиться к сестре? Сильно нажимать он не будет, не настолько Морис несовершенен; вообще в новом свете фигура его вырисовывалась объемно и крупно.

Девушки теперь ходили на курсы первой медицинской помощи — сказались соседские отношения с доктором Барри — и после обеда взяли Клайва в оборот: будем делать перевязки. Клайв безропотно подчинился. Ада перевязала ему голову, Китти — лодыжку, а миссис Холл, счастливая и беззаботная, все повторяла:

— Ну, мистер Дарем, по сравнению с вашим прошлым заболеванием это сущий пустяк.

— Миссис Холл, сделайте одолжение, зовите меня по имени.

— С удовольствием. Девочки, к вам это не относится.

— Нет, пусть Ада и Китти тоже зовут меня по имени.

— Значит, Клайв! — не стала кокетничать Китти.

— Значит, Китти!

— Клайв.

— Ада… так лучше. — Однако он слегка покраснел. — Терпеть не могу формальностей.

— Я тоже, — откликнулась Ада. — Меня вообще ничье мнение не волнует и никогда не волновало. — И взгляд ее невинных глаз застыл на его лице.

— А вот Морис, — вздохнула миссис Холл, — жуткий привереда.

— Да, с Морисом не соскучишься… ох-хо, головку пожалейте.

— Ох-хо, — скопировала Ада.

Зазвонил телефон.

— Он звонит из города, получил вашу телеграмму, — объявила Китти. — Спрашивает, здесь вы или нет.