Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

— Простите, профессор, — серьезно заговорил Вугар, не принимая его шутливого тона. — Те некоторые, о которых вы говорите, не все время тратили на удовольствия, они еще кое-что успели сделать. А птичье молоко принимали исключительно для поднятия боевого духа, как вы сами заметили в начале нашего разговора.

— Верно заметил. Однако пока не увижу тебя в деле, нет у меня полной уверенности…

— Будьте спокойны, профессор!

Гамзаев заерзал в кресле и вопросительно посмотрел на Вугара. Что произошло? Аспирант Шамсизаде всегда был сдержан и немного робок, от него слова лишнего не добьешься, откуда же эта уверенность, эта гордость? Уж не зазнался ли, не зачванился? И Гамзаев сказал с явным подтекстом:

— Я-то спокоен, а вот твое спокойствие мне не очень нравится. Главное поле сражения впереди. Когда работа будет полностью закончена и результаты экспериментов опубликованы в печати, это несомненно вызовет большой резонанс, вот тогда-то число твоих оппонентов значительно возрастет. Вполне возможно, что тебе придется сразиться с учеными, которые будут куда авторитетнее нынешних твоих противников…

— Я не боюсь, профессор! Помните поговорку? Сорока знает: умный в нее стрелять не станет, а глупый промахнется.

Густые, с проседью брови Гамзаева сдвинулись, и он с откровенным неудовольствием посмотрел на Вугара: «Очень уж самонадеян! Как быстро меняются люди».

Глухо прозвенел звонок, возвещавший перерыв на обед. Гамзаев поднялся, в больном желудке начало покалывать. Если он хоть немного нарушит режим и вовремя не поест, боль усилится. Он поспешил закончить разговор:

— Проект готов, мы послали его для ознакомления на наш опытный завод: производственники лучше знают технологию. Сегодня, когда ты вошел в кабинет, мы говорили с директором завода товарищем Мохсумовым…

— По вашему разговору мне показалось, что директор чем-то недоволен.

— Обычное дело! Каждый раз с этим сталкиваемся. Результаты, полученные на бумаге, в оптимальных лабораторных условиях, не дают желаемого эффекта на больших установках, во время заводских испытаний. Приходится вносить изменения, добавления. Словом, бери машину — и на завод! Мохсумов ждет тебя.

Но Вугар не тронулся с места. Не спеша расстегнул пиджак и, достав из внутреннего кармана смятую, с загнутыми углами тетрадочку, протянул Гамзаеву.

— Что это?

— Раскройте, прочитайте, и вам станет ясно.

Гамзаев неохотно полистал тетрадку и пожал плечами:

— Может, сам объяснишь?

— Это результаты дней, проведенных в деревне, профессор.

— Ты что же, вел дневник? — насмешливо спросил Гамзаев.

— Нет, — непонятная гордость звучала в словах Вугара. — Это поправки к моей работе!

— Поправки? — вскинул брови Гамзаев.

— Именно! Я все продумал и нашел новое решение. По этой-то причине и задержался.

— А-а… — протянул Гамзаев и о чем-то задумался. Он пододвинул кресло вплотную к столу и, нагнувшись над тетрадкой, погрузился в химические расчеты. Постепенно мягкость исчезала с лица, оно становилось суровым и твердым. — Значит, ты добавил новые компоненты к катализатору… Зачем?

— Там все объясняется, чуть ниже…

Гамзаев снова сосредоточился, пальцы, поглаживающие серебристую щетину на давно не бритых щеках, вдруг замерли и, медленно скользнув, остановились на остром подбородке.

— Любопытно!.. — не отрывая от рукописи задумчивых глаз, прошептал он. — Итак, ты берешь окиси меди, хрома и алюминия в синтезе?..

— Да, профессор.

— Ас какой целью?

— Мне кажется, этот способ полностью обезвреживает ядовитые выхлопные газы автомобилей, работающих в настоящее время на бензине и дизельном топливе.

— Научные доказательства? Доводы?

— Вот, — Вугар указательным пальцем перевернул несколько страниц в тетрадке. — Взгляните. Этот катализатор активно вступает в реакцию с углеводами, органическими кислотами и альдегидами, полностью их окисляя.

— И таким образом очищает выхлопные газы?

— Да, — решительно ответил Вугар. — Здесь имеется еще одно практическое преимущество, профессор. В производственном процессе катализатор может сохранять свою активность примерно до двух тысяч часов…

Гамзаев снова задумался.

— Что ж, возможно! — соглашаясь, проговорил он. — Давай-ка проверим еще раз.

Торопливо достав лист бумаги и ручку, он долго писал и считал, что-то бормоча себе под нос. Заканчивал одну формулу и переходил к другой. Напряженная деловая тишина глотала минуту за минутой. И обеденный перерыв, и покалывания в желудке — все было начисто забыто.