Збигнев Ненацкий - Остров преступников

— Вы не боитесь ходить по лесу?

— Бояться? А чего? — Удивилась Заличка.

— Разбойников. Браконьеров.

— В этом лесу разбойники? — Обрадовалась она.

— В каждом настоящему лесу есть разбойники, — убедительно сказал я. — Сегодня мы вместе с гарцерами нашли в лесу застреленную серну. Здесь бродят браконьеры, надо их остерегаться.

— Какой вы романтический, — сказала девушка. Вдруг она вскочила и схватила меня за голову.

— Не вырывайтесь, — приказала девушка, — мне надо рассмотреть вашу голову. Когда я вас увидела, то решила, что вы нордиец. И волосы у вас светлые и глаза голубые. Но теперь я вижу, что вы смесь из Лапландии. Да, да, вы принадлежите к короткоголовым!

С этими словами она погрузила пальцы мне в волосы и тщательно ощупала голову.

— Субнордиец. Да, вы субнордиец, — решительно провозгласила она.

Из глубины оврага послышались голоса:

— Заличка! Посмотрите, что Заличка делает! Держит какого-то типа за голову…

Я вывернулся из рук девушки и посмотрел в овраг. Там стояла небольшая группа молодых антропологов.

Заличка покраснела, а снизу кричали ей:

— Ой, Заличка, не тяни в лес молодых господ. Заличка, не трогай их…

Смущенная Заличка одернула кофту на своей впалой груди, поправила косички и неловко поклонилась мне, как институтка.

— Мои коллеги просто невыносимы, — сказала она. — Не обращайте на них никакого внимания.

Затем добавила:

— Я пойду. До свидания!

Она сбежала по крутому склону вниз. Молодые антропологи еще немного посмеялись, и вскоре вся группа исчезла в лесу.

Опять я остался один возле палатки и до темноты читал книгу. Наступила ночь, удивительно тихая и спокойная. В такую ночь, кажется, можно услышать треск ветки даже на расстоянии нескольких сот метров.

Пока не взошла луна, овраг и окружающий лес покоились в густом мраке. Я сидел на матрасе и смотрел в этот мрак, прислушиваясь к ночным звукам. А когда похолодало, я бросился в свой уютный шатер. Укрывшись одеялом, я думал:

«Сегодня, пожалуй, он еще не придет. Еще рано ему появляться, ведь он не знает, что я поставил свою палатку именно в этом месте. Он придет тогда, когда заинтересуется мной и когда мое пребывание здесь покажется ему подозрительным. Может, это случится даже завтра или послезавтра, а может и через неделю… Я даже не знаю, как он выглядит. Может, это не он, а они?

Появится он у меня днем или ночью? Будет прятаться или придет открыто?

Может, он не будет прятаться, а придет действительно открыто и под каким-нибудь предлогом начнет со мной разговаривать так, как это сделала Заличка?

И пойму ли я, что это он? Смогу рассмотреть опасность, подкрадывающуюся вместе с ним?

Может, это будет не он, и не они, а она?

А если вообще никто не придет? Может, он так уверен в себе, что мое лицо не покажется ему подозрительным, и он вообще не обратит на меня внимания?..»

За палаткой что-то зашуршало. Шелест повторился немного ближе и снова ближе.

Я откинул одеяло и схватил длинный кухонный нож, которым резал хлеб. Это было мое единственное оружие.

Поднявшись на локтях, я затаил дыхание и прислушался.

Вокруг палатки был лес и тьма, уже немного рассеянная луной.

Тишина. Я слышу только звон собственного сердца.

«Может, это он уже пришел? Спрятался вблизи моей палатки? — Лихорадочно соображал я. — Неосмотрительно было с моей стороны ставить палатку в таком глухом месте. Никто не услышит как я зову на помощь».

Тишина…

Я осторожно придвинулся к целлулоидному окошку. Крутой склон оврага был окутан ночным мраком. Там ничто не двигалось. Может, шелест мне только послышался?

Вдруг стену палатки кто-то легонько дернул. Мне показалось, что кто-то громко дышал, притаившись рядом. Вот треснула ветка, но уже чуть дальше. Стена палатки снова была неподвижна.

Осторожно подойдя к двери, я беззвучно раздвинул замок- «молнию» и выглянул наружу.

Возле палатки замелькали две пары фосфорических глаз. Послышалось тихое зловещее рычание.

Собаки! Две огромные немецкие овчарки уставились на меня, стоя максимум за пять шагов от палатки. Они смотрели с ненавистью, в этом меня убедили их блестящие глаза, оскаленные клыки и глухое рычание.

Я стоял, судорожно держа в руке кухонный нож, и ожидал, что псы бросятся на меня. Мы молча смотрели: я — стоя в распахнутых дверях палатки, а они — напротив меня, тут же, на краю оврага.

Вдруг собаки сжались, пожалуй, для прыжка. Теперь они рычали громко и яростно. «Сейчас бросятся на меня», — подумал я, сжимая нож. Однако собаки легли на землю, положив морды на передние лапы. Они не сводили с меня глаз и все время ворчали.