Виктор Галданов - Аптечное дело

— Репетируем пьесу.

— Почему вас заперли здесь?

Я не знал, серьезно или нет относиться к ее словам.

— Мы слышали, что Миркин ищет нас, — сказал я. — Поэтому решили спрятаться в недоступном месте, чтобы он удвоил наши ставки.

— Мне показалось, что что-то случилось, — протянуло Лариса. — Я не раз видела, как с теми, кто злил папу происходили дурацкие истории. Я обычно не беспокоюсь потому что не суеверна, но вы — другое дело. Поэтому и стала наблюдать. Видела, как они принесли вас сюда. А ведь еще за ужином я предупреждала вас.

— Да, предупреждали, — проговорил я медленно.

— Чуть позже Миркин вышел отсюда с человеком, которого я ни разу не видела. Я решила выяснить, что именно происходит, но у дверей находился другой тип…

— Другой?..

— Да, какой-то толстяк. Он как-то уже был здесь в компании высокого. Миркин сказал, что это коммивояжеры. Но толстяк не позволил мне войти.

— И что же ты сделала? — спросил я напряженным голосом.

— Мне непонятно, почему это я не могу войти в свой собственный подвал, если я того хочу. Я сказала, что потеряла сережку. — В правой руке Лариса что-то держала, и когда она вытянула руку, в ней оказался обыкновенный молоток. — Пока толстяк искал сережку, я стукнула его по голове.

Я даже не смог рассмеяться. Слабая надежда, пришедшая вдруг с Ларисой, просто оглушила меня. Я грубо схватил Ларису за плечи:

— Где твой отец?

— Уехал с Миркиным и тем, другим… Поэтому я и забеспокоилась. Они сказали, что тебе кто-то позвонил и ты вынужден был срочно уехать, даже не попрощавшись со мной.

— Когда все это произошло?

Лариса слегка поморщилась от боли — я слишком сильно сжал ее плечи.

— Они уехали минут пятнадцать назад.

— Подскажи, где взять машину.

Резко распахнув дверь, я выбежал в узкий коридор с бетонными стенами. В конце была видна лестница, ведущая наверх. Я пробежал по ней и вышел через железную дверь, едва не споткнувшись о тело, лежащее снаружи.

Я перевернул человека. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать коренастого типа, напавшего на Веронику тогда, в Рузановке.

Толстяк был недвижим, вероятно, у него был проломлен череп. Чтобы обезопасить себя от неприятных неожиданностей, я с силой ударил его головой о землю, потом выпрямился.

Пока мои глаза привыкали к темноте, я почти на ощупь двигался по асфальтированной дорожке, ведущей от убежища, сзади, спотыкаясь, шли две девушки.

Вдруг впереди кто-то метнулся. Узкий луч фонарика прорезал темноту, едва не задев меня, и скользнул мимо. Я едва успел скрыться в кустах рядом с дорожкой. Высокий человек бежал, освещая себе путь фонариком. Пирчюпис!

Когда он поравнялся со мной, я бесшумно кинулся вперед, схватив его за шею, сдавил ее так, что мгновенно лишил возможности и дышать, и говорить, и двигаться.

— Можешь это приберечь для меня на будущее, подонок, — проговорил я прямо в ухо Пирчюпису. Потом развернул его лицом к себе и, нанеся сокрушительный удар, отбросил в кусты. В этот момент из-за поворота показались девушки. Дальше мы пошли по аллее, которая вилась по заброшенному саду, пока наконец не достигли огромного дома. Мы обежали дом и на подъездной дорожке в лунном свете увидели машину, на которой я приехал сюда.

Я открыл дверцу. Вероника почти упала на переднее сиденье. Лариса стояла рядом с машиной и казалась очень растерянной. Ее лицо в темноте, лишенное всяких черт, походило на бледное пятно.

— Ты должен мне объяснить, — проговорила она с отчаянием, — в чем все-таки дело?

Хорошо, что Лариса не видела, как застыло мое лицо. Нужно было так много ей сказать, но сделать это сейчас не представлялось ни малейшей возможности.

— Я хочу убедить твоего отца, чтобы он сам тебе все рассказал, — промолвил я.

Сев за руль, я захлопнул дверцу, чтобы не отвечать больше на ее вопросы. Потом, нажав на стартер, резко взял с места, оставив девушку в недоумении и растерянности.

У меня хорошая память, тем более что на виллу Бурциевича я ехал самостоятельно. Уже через несколько минут мы мчались по шоссе, ведущему на Рязань.

Мы въехали в городок Чекрыжов, и Вероника спросила:

— Может быть, лучше сначала позвонить?

— Миркин будет стоять над вашим отцом и не даст ему возможности сказать то, что необходимо. А может быть, к телефону они ему подойти не дадут. Кроме того, вероятно, они еще лишь на подъезде к Усмановску.

— Но милиция…

Я покачал головой.

— Мне придется им обо всем рассказывать слишком долго и подробно, а потом долго убеждать их ехать побыстрее. Нет. Мы сделаем так же, как во время поездки из Москвы. Правда, ситуация хуже, но, надеюсь, мы не опоздаем.