Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Чего тебе? — раздался строгий голос.

— Мне бы по малой нужде выйти…

— Запрещено! — отрезал часовой.

Кудрет был поражен: запрещено?

— Сынок, такого быть не может!

Но разве столкуешься с Меметом [14] Мемет, Меметчик — прозвище турецкого солдата и жандарма: Мемет — с несколько ироническим, Меметчик — с ласковым оттенком. ? Его «запрещено» может повернуть реки вспять, остановить перелетных птиц…

Мемет решил, хоть и не видел арестованного, что тот ему в отцы годится, иначе он не назвал бы его сынком. Но будь там хоть родной отец, Мемет не стал бы нарушать приказа. Запрету должен подчиняться весь мир.

Совсем другое дело Мемет в гражданке. Последним куском хлеба поделится, последней сигаретой, поможет донести груз, вспахать поле, пронесет на спине десяток километров старика, выбившегося из сил.

Однако, находясь «при исполнении», Мемет преображается. Долг превыше всего. Приказано охранять арестованного — он охраняет, а до его просьб Мемету нет никакого дела.

Но Кудрету стало невтерпеж, и он опять легонько постучал:

— Открой же дверь, земляк!

— Запрещено!

— Тогда позови фельдфебеля или сержанта!

— Нельзя! Я на посту!

— Сынок, я тоже служил в армии, — Кудрета начинало злить упрямство часового, — и не как ты, рядовым, а офицером. Так что службу не хуже тебя знаю. Открой же, хоть познакомимся!

— Запрещено! — снова сказал часовой и принялся вышагивать у двери.

Кто только Кудрету не попадался на удочку в Стамбуле и в анатолийских городах! А вот с Меметом он ничего не может сделать. На то он и Мемет, черт побери, вояка Мемет или, если хотите, Меметчик. Да будь на месте Кудрета майор, полковник, даже генерал, они услышали бы то же самое: «Запрещено!» Все попытки «ревизора» столковаться с часовым не дали результата. Он отошел от двери, сел на раскладушку. Сейчас у него было одно желание — закурить. Он даже забыл о матери. Эх, если бы сейчас подкатил на своем драндулете Плешивый Мыстык, заговорил бы зубы часовому и передал для него пачку-другую сигарет!

Впрочем, разве сможет кто-нибудь заговорить зубы Мемету! «Ревизор» с тоской вздохнул. Хорошо, что уже утро. Через каких-нибудь полчаса сменяется караул, придут ефрейтор и сержант, ему удастся наконец выйти в туалет, а может, и стрельнуть сигаретку «Аскер» [15] Специальные сигареты для солдат; в продажу не поступают. . Непременно удастся. На то он и Кудрет Янардаг, «ревизор ревизоров», провернувший не одно дельце в Анатолии и даже в Стамбуле.

Кудрет надел носки, затем провел рукой по щеке. Ну и оброс! Вообще-то ничего страшного, только очень уж не идет щетина к его элегантному виду: желтым туфлям на толстой подошве со скрипом, шляпе с поднятыми полями и кофейному, в белую полоску костюму.

«Ладно, — решил Кудрет. — Пусть растет! И чем больше, тем лучше. Буду выдавать себя за гонимого политического деятеля».

Эта мысль привела его в восторг.

Демократия нынче в моде, так что самое время искать защиты у сторонников оппозиционных партий, тем более что в тюрьмах все в той или иной степени враждебно настроены к властям. Это уж точно. Пусть посадили отпетого убийцу, лишившего жизни пятерых, все равно: власти несправедливы! К тому же власти преследуют и сажают за решетку не столько лидеров недавно созданных оппозиционных партий, сколько их сторонников на местах.

А оппозиционеры — все, вплоть до мелкой сошки, забыв, видимо, печальный опыт Либерально-республиканской партии [16] В 1930 году турецкие власти предприняли эксперимент по установлению в стране двухпартийной системы. Помимо существовавшей Народно-республиканской партии, была создана Либерально-республиканская партия. Демагогические заявления ее лидеров вызвали подъем политической активности трудящихся масс. Опасаясь дальнейшего обострения внутриполитической борьбы, власти распустили эту партию, просуществовавшую всего три месяца. , всё критикуют и поносят. Соберутся в ресторане или в каком-нибудь дешевом питейном заведении, напьются и начинают сетовать на всякие обиды, ну и, конечно, затевают споры, шумят, кричат. Глядишь — их сцапали и увезли в полицию. А из полиции — прямехонько в тюрьму. На встречу с ними и надеялся Кудрет. Они — жертва власть имущих.

Ну а он разве не сойдет за жертву?

Тем более что он из рода паши. Одного этого уже достаточно, чтобы прослыть жертвой властей.

Кудрет пришел в сильное возбуждение и продолжал строить различные планы.