Дидье Ковеларт - Принцип Полины

Мне было слишком хорошо в ее объятиях, чтобы лгать. Я ответил уклончиво. Сказал, что должен сначала дописать мой нынешний роман, историю о войне 1914 года в Лотарингии. Мол, не могу разбрасываться.

— Конечно, — отчеканила она, внезапно помрачнев. — А я уеду в Оксфорд. Вот так мы его и бросим.

Я подавил в себе смесь надежды и чувства вины, родившихся от последней фразы.

— Ладно, — вздохнула она, отодвигаясь, — пойду на свой матрас.

— Он сдулся.

— Я нашла дыру, наклею заплатку. Приятных вам снов, господин писатель.

Я удержал ее. Спросил чуть жалобно:

— Надеюсь, я ничего не разбил между вами?

— Будь хоть малейший риск, я бы не пришла, — ответила она суховато.

Но тут же смягчилась. Я помню ее печальную и нежную улыбку, когда она взяла мой пиджак, лежавший в ногах раскладушки.

— Я имею право забрать мои трусики?

Она сунула руку в правый карман, сложила пиджак. Я смотрел, как уплывает ее высокий силуэт, окутанный светом уличных фонарей, проникавшим сквозь жалюзи витрины. В писчебумажном отделе она взяла моток скотча, ножницы и ушла за книжную стену. Я услышал, как запыхтел насос, хотел было пойти к ней, а потом решил: пусть соскучится. И с этим уснул.

Кто-то потряс меня за плечо. Я рывком сел на раскладной кровати. Магазин был залит светом. Полины нет. Исчезли и книжная перегородка, и ее надувной матрас.

— Пять минут одиннадцатого, — с укоризной сказала мадам Вуазен. — Я дала вам поспать, сколько могла, но сегодня у меня представитель «Покета» [9] Издательство, выпускающее книги карманного формата. .

— Марсель Анжио, — представился рыжий старичок в зеленой мольтоновой куртке, с каталогом под мышкой.

— Это Куинси Фарриоль, — пояснила хозяйка. — «Энергия земляного червя».

Я извивался, пытаясь выпростаться из спального мешка и сознавая полнейшую автобиографичность ситуации.

— Вы, надеюсь, издадите его в карманном формате.

Зелено-рыжий дедок, очевидно, удивился такому необычному предложению и обиженно дернул дряблым подбородком.

— Решаю не я, а цифры продаж, — снисходительным тоном пояснил он, уткнувшись взглядом в мою полосатую пижаму. — Сорок семь только у меня. Прикиньте по всей Франции. Снизив цену, вы получите лучшие продажи будущей зимы. Поторопитесь подписать с ним контракт, пока «Ливр де Пош» или «Пуэнт-Роман» у вас его не перехватили. Он уже заканчивает новую книгу.

— Я, во всяком случае, прочел «Земляного червя» за одну ночь, — подхватил ее спутник, складывая мою раскладушку. — Могу поручиться, все ждут продолжения.

Со спальным мешком под мышкой бывший железнодорожник направился в подвал, сообщив, что завтрак для меня готов.

— У вас тут теперь и Дом творчества? — иронически осведомился представитель издательства.

Жанна Вуазен метнула на него недобрый взгляд и напомнила, что Раймон был членом читательского жюри премии Ливр-Интер, поскольку его вкусу можно доверять.

— Да, кстати, — сказала она, будто бы только что обнаружив конверт в своей левой руке, — Полина оставила вам письмо.

Она дала мне конверт. Ей явно хотелось, чтобы я тотчас же вскрыл послание. Так и не дождавшись этого, она с некоторой досадой отошла. Представитель последовал за ней к прилавку, чтобы показать ближайшие новинки. С бешено колотящимся сердцем я распечатал письмо.

Здравствуйте, Куинси.

Мы не должны были этого делать, но я думаю, что мы поступили правильно. И потом, у нас не было выбора — по отношению к нему. Просто пообещайте не искать со мной встреч и не писать мне. Я с такой болью отрываю себя от человека, которого люблю, не для того, чтобы привязаться к заезжему незнакомцу.

Простите за резкость. Мне всегда было трудно выражать свои чувства, да и разобраться в них нелегко. Только в информатике мне удается находить верные решения.

Я смотрю, как Вы спите, свернувшись клубочком, в солнечном луче. Я надеюсь, что Вам еще захочется написать о Максиме, когда Вы вернетесь в парижскую круговерть. Мне отрадно в это верить. Я правильно сделала, похоронив прошлое влюбленной девочки с Вами, здесь, в этом волшебном магазине, где моя судьба сделала крутой поворот благодаря Жанне Вуазен. Если бы не она и не секция английской литературы, которую она создала для меня, мне бы никогда не достичь уровня, требующегося в Оксфорде.

Я стану чемпионкой паутины, Куинси. Охотницей-убийцей. Университет, в который я поступила, — центр планеты Веб, и мое место там. Поэтому Максим и порвал со мной. Он не хотел, чтобы я осталась ради него, чтобы упустила свой шанс из любви, из чувства долга, из жалости, — он говорит, что все это одно и то же. Верит он только в дружбу. Как и я.