Давид Фонкинос - Воспоминания

— Вот мерзавцы! Стригут купоны и в ус не дуют.

— Ага, и наплевать им на всех. Не знают уже, где и как урвать.

Неизвестно, почему этот сюжет так их занимал — ехали-то мы по государственной дороге. Вероятно, они обсуждали недавнюю радиопередачу. Одну из тех многословных и крикливых передач, где сначала дают слово недовольным, потом вместе со слушателями обсуждают поднятые ими проблемы, после чего слушатели обсуждают комментарии тех, кто высказался, и так далее. Мне казалось невероятным, что санитары скорой с головой погружены в дорожные проблемы и не замечают, что происходит за их спиной. С тем же успехом они могли говорить о погоде или региональных выборах, но до старой женщины, которая умирала в машине рядом с ними, им не было никакого дела. Им было все равно, что везти: мою бабушку или, например, кирпичи. Всю дорогу я чувствовал себя страшно одиноким. Мне было так худо, что казалось, пусть лучше бабушка умрет, лишь бы все это скорее кончилось. Я не хотел присутствовать при ее агонии. Не знаю, может, все люди, оказавшись в моем положении, в какой-то момент думают и чувствуют так же. А может, я просто монстр толстокожий. Я больше не мог сидеть скрючившись в этой машине. Не мог переносить чувство вины. Не мог быть свидетелем бабушкиного угасания. Я больше не мог.

Когда мы приехали в больницу, мне полегчало. Нами занялся врач. Он говорил со странным акцентом, который трудно было определить. То ли латиноамериканец, то ли финн. Но от его экзотического произношения почему-то делалось легче. Он смерил бабушке давление и спросил:

— Ей стало плохо вдруг, на ровном месте?

— Да.

— Она очень уставала в последнее время?

— Да вроде нет.

— А сегодня она делала что-нибудь особенное?

— Да. Сидела на занятиях в третьем классе.

— Вы что, надо мной издеваетесь?

— Нет.

Ввиду сложности ситуации врач не стал со мной пререкаться, но по его взгляду я понял, что мне тоже не повредила бы медицинская помощь. Я воспользовался передышкой и позвонил отцу. Когда я рассказал ему, что случилось, он замолчал. Я мог представить себе его лицо. Его мир продолжал рушиться, планомерно и неумолимо. Сначала умер его отец, потом он вышел на пенсию, слегла жена, а теперь умирает мать. Врач дал понять, что надежды мало. У бабушки просто не было сил жить. Но умерла она не сразу. Она прожила еще ночь, практически не борясь за жизнь, это было плавное соскальзывание в небытие. Она лежала в чистой белой палате, в ослепительно-чистой свежей постели. Я всю ночь сидел рядом и держал ее за руку. В отличие от последних моментов жизни деда, сейчас я нашел в себе силы сказать, что люблю ее. Я сказал это тихо и спокойно.

Я подумал, что надо почитать бабушке вслух. Возможно, она меня услышит. Мне хотелось почитать ей стихи. Арагона, Элюара, Нерваля. Проводить ее стихами. Но где найти хоть какой-нибудь сборник? В конце коридора стоял книжный шкаф, только это была скорее свалка, чем библиотека. Книги, которые пациенты забывают в больнице или от которых с облегчением избавляются. Я перебрал все, но не нашел ничего подходящего. Не читать же ей Агату Кристи или еще какой-нибудь детектив, развязку которого она, возможно, так никогда и не узнает. И тут вдруг мой взгляд упал на путеводитель по Риму. Он назывался «Долгий уикенд в Риме» и давал советы культурного и кулинарного свойства, а также информацию касательно отелей и ресторанов. Я решил, что это подойдет. Устроившись рядом с бабушкой, которая лежала почти бездвижно (можно было с трудом различить лишь ее дыхание, ритм которого пугающим образом замедлялся), я принялся читать вслух. Начал я с практической информации: аэропорт, прибытие, способы добраться до города. Я старался ничего не упустить, как будто назавтра мы собирались тронуться в путь. Временами от волнения у меня сжималось горло, и я прерывал чтение. Странно, мне казалось, что бабушка просит меня читать дальше. Ее реакция была едва уловимой, она начинала чуть-чуть иначе дышать, но я угадывал, что она хочет знать продолжение. Где мы будем ночевать? Где ужинать? Я перечислил все лучшие траттории Рима. Проанализировал соотношения цены и качества [19] Что оказалось непросто, потому что цены были указаны во франках. По этому признаку я догадался, что путеводитель весьма древний. Впрочем, применительно к Риму это было не страшно, потому что вряд ли столица Италии очень изменилась. Рим — город вечный и неизменный. , отметил, что в таком-то ресторане лучше заказывать вино по карте, а в другом можно довериться комплексному меню. Что касается гостиниц, то выбрать было нелегко, все зависело от бюджета. Но мы же не собирались ехать в Рим немедленно, поэтому я начал с пятизвездочных отелей. Один из них мне понравился заманчивой и смешной деталью: в нем можно было смотреть телевизор, принимая ванну. Ночь продолжалась, и наше путешествие принимало все более конкретные очертания. Мы посетили Колизей, виллу Медичи и, разумеется, фонтан Треви, где так легко представить себе, даже столько лет спустя, съемки «Сладкой жизни». Гений живет вечно, и Анита Экберг по-прежнему зовет Марчелло Мастроянни из фонтана, пока я в начале XXI века читаю страницы путеводителя по Риму.