Дэвид Галеф - Плоть

— Что здесь происходит? Волшебное представление?

— Да, что-то в этом духе. — Я вкратце пересказал Максу то, что уже говорил Биби, но в более язвительных тонах. Макс, как я знал, не был отягощен верой.

Макс кивнул и принялся за курятину, ухватив грудку. Биби была поглощена проповедью, погрузившись в нее всем своим большим телом, и к еде не притронулась. Когда Макс дружески приобнял ее, она стряхнула его руку.

Брат Джим в это время расхаживал по площади.

— Совершили его Адам и Ева! Они были свободны от боли, свободны от смерти! И что погубило их?

— СССЕКС!!!

— Да, первородный грех! Именно из-за него мы рождаемся в мир полный боли и страданий — все потому, что кто-то однажды не смог воздержаться! — Брат Джим скрестил руки, словно рефери на ринге, фиксирующий нарушение правил.

— На самом деле первородный грех — это совсем другое, — недовольно буркнул Макс. Биби его не слушала, поэтому он заговорил громче: — Первородный грех явился после обретения знания — почитайте вашу чертову Библию.

Кто знает, быть может, он обращался ко мне? Краем глаза я видел Вилли Таккера, из задних рядов внимающего посланию свыше. Надеялся ли он на волшебное исцеление? Но думаю, что даже брат Джим не взялся бы за такое исцеление. Где-то вдалеке, за толпой я заметил человека, который плавно, как на коньках, перемещался за спинами слушателей. Это был Фред Пиггот на велосипеде. Солнце отражалось от защитных очков в стальной оправе.

Теперь брат Джим разошелся вовсю. Он рокотал и ревел, точно выбирая время для рефренов толпы. Люди откидывались назад и наклонялись вперед вместе с Джимом и выкрикивали «аминь!». Тело Биби, опершейся на низкий каменный парапет, качалось, как большая лодка. Подкравшись сзади, Макс буднично вытер руки бумажной салфеткой и обхватил Биби за пояс. Она не обратила на него никакого внимания. Святой дух пребывал с нею.

— Это же чистой воды насилие! — Брат Джим снова принял позу рефери, и многие студенты последовали его примеру. — Тело — это храм!

— Мусорная свалка.

Макс положил на землю остатки обеда. Одна рука у него уже была занята, а второй он принялся круговыми движениями гладить Биби по животу. Она попыталась стряхнуть его руки, потом смирилась и прижала их ладонями. Теперь Макс и Биби раскачивались вместе. Было видно, что она не в настроении продолжать игру, но это только подстегивало Макса. К остаткам обеда из кустов шмыгнула белая крыса. Она была, судя по всему, умная и даже ручная, а двигалась так, словно до сих пор находилась в лабораторной клетке. Явно одна из бывших питомиц Стенли. Какой-то парень пнул крысу ногой, и она убежала.

— Очищением духа обретете здравие! Чистый дух в здоровом теле! А Христос… Вы знаете, кем он был?

— ХРИСТОС БЫЛ ДЕВСТВЕННИК! — закричали девушки из женского союза.

Биби судорожно всхлипнула.

Макс нежно ткнул Биби коленом в округлость ее зада, отчего она едва не потеряла равновесие. Она резко обернулась, но этим движением только крепче прижала его к себе. Руки Макса скользнули по ее животу, упершись в плодоносную дельту. Судьба моя неумолима: я снова видел то, чего не замечали другие, поглощенные проповедью брата Джима. Он же в этот момент раскрыл Библию, чтобы что-то процитировать, но, как мне думается, для того, чтобы выдержать очередную паузу, — цитату он наверняка помнил наизусть.

Руки Макса то взлетали вверх, то опускались вниз, и он и Биби качались в унисон, словно в каком-то забытьи. Биби сладко застонала, одновременно пытаясь вырваться. Брат Джим снова прошелся по кругу и, завершив его, возвращался на место. Толпа, как завороженная, неотступно смотрела на него. Биби пришла в смятение. Она выглядела сейчас как толстый беспомощный ребенок, накрепко пристегнутый к сиденью карусели.

— Макси! — Биби попыталась вывернуться, но он словно прилип к ней. Биби была охвачена нешуточным страхом, хуже того, она была в неподдельном ужасе. — Макс! Уйдем отсюда, прошу тебя.

Следовало бы мне ударить его по плечу? Оттащить его в сторону? Сказать ему, чтобы он отпустил Биби или, по крайней мере, перестал щупать ее? Я не сделал ничего.

Брат Джим дошел до края своего круга, оказавшись в пяти футах от слившихся в экстазе Макса и Биби. Он резко наклонился вперед, черные помочи натянулись, как струны. Биби, охваченная подлинно религиозным страхом, умоляюще смотрела на проповедника. Огромная грудь, только что порывисто вздымавшаяся в такт судорожному дыханию, вдруг замерла в неподвижности.