Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

А тем временем по степи уже разбредались первые конвоиры с партиями приписанных к каждому китайцев. В военной организации и происходило все по-военному, четко и быстро.

– На месте… – зычным голосом скомандовал я, и наспех обученные мной китайцы замаршировали на месте, подняв тучу всепроникающей пыли, – стой! Раз – два…

Китайцы, звякнув цепью, остановились, а я огляделся. Мы оказались в степи, где не за что было зацепиться глазу. Посмотрев на командирские часы китайского производства, выданные мне военкоматом под роспись и личную ответственность, я вздохнул и присел на подвернувшийся бугорок. Трехлинейку я предусмотрительно положил рядом, в пределах досягаемости протянутой руки.

– Можете присаживаться, басурманы… – подумав, сказал я, и уставшие китайцы покидали на землю свои мешки и брякнулись на них задницами, отчего в небо взлетело очередное облако пыли.

Они тихо залопотали по-своему, что-то обсуждая, а я тем временем вскрыл особой важности пакет и обнаружил в нем сложенный вчетверо обрывок пожелтевшего газетного листа с нанесенными поверх печатного текста каракулями.

«Предписываю… фельдфебелю Константинову И. Б. доставить вверенные ему объекты (в кол-ве 20 голов) в пункт № 1 Дальневосточной революционной республики. По пути следования приказываю кормить конвоируемых согласно установленным нормам пищевого довольствия из расчета 1 кг в сутки на одну китайскую единицу…

За отказ выполнения приказа или утерю хотя бы одного из конвоируемых объектов предусматривается наказание виновного путем насаживания его на исправительный революционный кол.

Член дальневосточного реввоенсовета, Верховный комиссар Дальневосточной революционной республики товарищ Гусман Е. М.».

– Ну и где мне искать этот пункт номер один… – проворчал я для проформы, твердо зная, что выполню приказ члена дальневосточного реввоенсовета во что бы то ни стало, даже путем полного прекращения своей индивидуальной жизни в виде добровольного пожертвования ее в плавильный котел революции, и на всякий случай строго посмотрел на притихших китайцев, словно они могли подсказать ответ. – Видали, басурманы, какая выходит незапланированная закавыка… Дело-то, видать, сурьезное…

Китайцы прочувствовали важность момента, начали испуганно вставать, не отрывая от меня своих узких похмельных глаз.

– Сидите уж… – все так же ворчливо сказал я и машинально подкрутил пальцем правый ус.

Потом остро почувствовал голод, вспомнил про половинку питательного черного кирпича с отрубями, про витамины в виде луковицы, но усилием воли оборвал желание приступить к поглощению пищи немедленно. Сначала следовало разобраться с подопечными, в случае халатной утери хотя бы одного из которых с меня бы спросил строгий и справедливый ревтрибунал.

– Жратва-то у вас хоть есть? – хмуро бросил я.

– Нету златвы, нацяльник… – пискнул китаец, которого я выделил сразу, потому что он был на полголовы выше своих соплеменников и доставал мне до груди. Больше он ничем не выделялся и походил на товарищей, как любая песчинка на своих сестер.

– Чем же мне вас питать-то, чтоб не передохли ненароком… – пробормотал я, а китайцы смотрели виновато, словно были настоящими разумными существами и понимали, что создают мне проблемы. – А ну, поди сюда, – позвал я запримеченного басурмана.

Он вскочил, застыл в растерянности, и только тогда я сообразил, что он не может выполнить приказ по причине прочной скованности цепью.

– Может расковать вас, басурманов, под свою ответственность… – раздумчиво спросил я себя вслух, и китаец закивал часто, как китайский болванчик.

– Расикуй, расикуй, нацяльник… – залопотал он, в то время как я хлопал себя по карманам в поиске куда-то запропастившегося ключа в виде согнутого под прямым углом гвоздя. – Мы и пойдем ловчее, и пропитание себе сами сможем разыскать.

– Да куда ж «расикуй», – проворчал я, замечая, что у китайца прямо на глазах начинает улучшаться нормальная человеческая речь. – А дисциплина? А ну как разбежитесь у меня по степи, ищи вас потом. За вами, басурманами, пригляд нужон… Во, видали? – В подкрепление своих раздумчивых слов я потряс в воздухе важным газетным документом, а китаец затряс головой еще чаще.

– Пригляд, да… нузон, да…

– С другой стороны, цепи есть проявление буржуазного угнетения трудящего класса, – сказал я и опять охлопал карманы с целью отыскания ключа от огромного амбарного замка, замыкающего связующую китайцев цепь. – На-ка вот, лови… Только скажи своим, чтоб изволили вести себя культурно, потому как все вы находитесь на территории Российской Федерации, вследствие чего обязаны скрупулезно соблюдать ее установленную законность, – строго напомнил я, перед тем как кинуть китайцу инструмент освобождения от гнетущей китайский пролетариат цепи.