Гийом Мюссо - Сентрал-парк

— Ты помнишь, было что-то такое в деле или нет?

— Нет, Алиса, ничего такого я не помню. Мы же больше не корячимся над этим делом.

— А ты можешь найти мне телефон ее бывшего мужа? Найдешь, скинь мне на мобильник. Я сама его спрошу.

— Ладно, — со вздохом согласился Сеймур.

— Премного благодарна, старик.

Через три минуты после того, как я отключилась, от Сеймура пришла эсэмэска, и я прочитала ее у себя на экране. Тут же позвонила Жан-Марку Андре и оставила ему сообщение на автоответчике, попросив связаться со мной как можно скорее.

— Мадам Шафер! Неужели вы снова пешком? — встретила меня Роз-Мэй, смерив укоризненным взглядом.

Роз-Мэй — уроженка острова Реюньон, женщина в теле с сильным креольским акцентом. Она отчитывает меня всякий раз, как я к ней прихожу, словно я маленькая девчонка.

— Нет, конечно, — отвечаю я и иду за ней следом в кабинет на третьем этаже, где она ведет занятия, готовя нас к родам.

Акушерка просит меня лечь, потом осматривает, говорит, что матка еще не раскрылась, так что преждевременных родов опасаться нечего. С удовольствием замечает, что ребенок повернулся и теперь лежит как надо.

— Головка вниз, а спинка слева. Идеальное положение. Он, похоже, уже начал немного опускаться.

Она прижимает к моему голому животу датчики и включает аппарат, который записывает сердечный ритм моего малыша и сжатия матки.

Я слышу сердцебиение моего сына.

Я растрогана до слез, глаза у меня на мокром месте, и тут же у меня тоскливо сжимается сердце. Роз-Мэй объясняет, как я должна себя вести, если вдруг почувствую схватки, но случиться это должно недели через четыре, а может, даже через пять.

— Если схватки будут повторяться через каждые десять минут, примите спасфон и подождите с полчаса. Если боли пройдут, значит, ложная тревога. Но если боль усилится и…

Я чувствую, что в кармане куртки жужжит телефон, он совсем рядом со мной. Прерываю акушерку, привстаю и прижимаю к уху сотовый.

— Жан-Мари Андре, — сообщает голос в телефоне. — Получил на автоответчике ваше сообщение и…

— Спасибо, что позвонили, месье. Я капитан Шафер, один из следователей, которые занимаются делом убийства вашей бывшей жены. Вы, случайно, не помните, не теряла ли она что-либо незадолго до смерти?

— Теряла ли что-нибудь?

— Ну да. Что-нибудь из одежды? Может быть, безделушку? Кошелек?

— А какое это имеет отношение к ее смерти?

— Возможно, никакого, но нужно исследовать все, что только возможно. В общем, вы слышали от нее о какой-нибудь потере?

— Да, слышал, и даже…

Он замолчал посередине фразы. Я почувствовала, что голос у него дрогнул под наплывом чувств, но он справился с собой и объяснил:

— Знаете, потеря и была причиной, почему мы поссорились в тот последний день, когда она привезла мне сына. Я ее отругал. Как она могла потерять плюшевого мишку Гаспара, его любимца, без которого он не засыпает. Виржини сказала, что они позабыли мишку в парке Монсо, сказала, что уже обратилась в бюро находок, но…

«Бюро находок…»

Сердце заколотилось у меня как сумасшедшее. Чистый адреналин.

— Одну минуточку, месье Андре, я хочу быть уверенной, что все поняла правильно: Виржини побывала в бюро находок или только собиралась туда обратиться?

— Она сказала, что уже сходила туда и заполнила карточку, чтобы ее предупредили, если мишка найдется.

Я не верила собственным ушам.

— Я все поняла, спасибо. Позвоню, если будут какие-то новости.

Я сняла с себя датчики, встала и поскорей оделась.

— Очень жаль, Роз-Мэй, но мне срочно нужно идти.

— Ни в коем случае! Это несерьезно, мадам Шафер. В вашем положении вам не…

Я уже толкнула дверь, я уже стояла у лифта и вытаскивала телефон, чтобы вызвать такси. Такси я ждала в холле, дрожа от нетерпения.

Это я, я сама вела следствие.

Меня переполняла гордость. Я думала, как часто следователи шаг за шагом изучают все, чем заняты несчастные жертвы, и упускают что-то необыкновенно важное.

«Я не упустила это что-то, я его нашла…»

Улица Морийон, дом 36, 15-й округ, сразу за парком Жорж Брассенс

Такси остановилось перед главным управлением бюро находок. Располагалось оно в красивом доме 20-х годов из розового кирпича и белого камня. Сама по себе эта структура находится в ведении парижской префектуры полиции, но представители полиции никогда там не работали, и я ни разу в жизни там не бывала.

Я показала удостоверение и попросила, чтобы меня принял начальник. Ждала и осматривалась вокруг. За окошечками с десяток служащих равнодушно выслушивают приходящих. Одни приносят найденные в парках, транспорте и других общественных местах вещи, другие приходят заявить о потере, третьи получают найденную вещь.