Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том первый

— Вот этой гирей я расколю твоему мужу голову.

— Сделай это, — ответила Слава.

По ее словам и виду Володя понял, что она переживает сейчас больше него. Он положил тяжелую гирю на стол и снова уселся в кресло, понурившись. Слава, с кривой улыбкой глядя на обеих своих невесток, сказала, что по справедливости, как ее понимает ее муж, Лола должен жениться на служанке.

— Он сказал, что мы можем гордиться таким родством, а мне сказал, что я не должна говорить об этой служанке ничего дурного, потому что сама была распущенная.

На широкие, как тарелки, щеки Володи легла мягкая печаль. Он хорошо помнил, как Слава встала на сторону своего мужа, когда его выгнали из дела. Теперь она уже сама говорит о нем с ненавистью.

— Ты должна развестись с ним, — пророкотал Володя то, о чем давно думал, и насупил брови.

— Может быть, я так и сделаю, но не из-за служанки, — ответила Слава и посоветовала брату найти еврейскую семью подальше от Ломжи. Тогда Цемах будет молчать. А если он хочет говорить, пусть говорит. Ни один разумный человек не скажет, что из-за того, что Лола сглупил, он должен жениться на служанке. А если Стася и ее ребенок останутся среди евреев, то Ступели не потеряют ни единого друга.

— Наум от стыда что-нибудь натворит, — стала заламывать руки Фрида.

— У меня есть другая идея, еще лучше! — воскликнула Слава торжествующе, будто перехитрила врага. И ушла в свою квартиру через заднюю дверь, чтобы не смотреть на физиономию Цемаха.

Она заглянула к служанке на кухню и дружески заговорила с ней: если она хочет, можно найти врача, который сделает аборт. Это такая маленькая операция, чтобы ей не надо было рожать ребенка. Стася сразу же расплакалась, и через мгновение вошел Цемах, словно он стоял на страже поблизости. Слава видела, что он глядит на нее как на дьяволицу, пришедшую мучить больного младенца. Но она тоже смотрела на него с отвращением. Ей казалось, что с тех пор, как он менее часа назад сказал ей те гнусные слова, его борода разрослась аж ниже шеи.

— Я не хочу врача, я не хочу операции. Я хочу родить моего ребенка, — плакала Стася, и Слава видела, как муж, сияя, смотрит на эту девицу. Эта служанка стала ему еще дороже, потому что хочет родить своего байстрюка, так что же осталось ее семье?

— Если она не хочет делать аборт, мы отыщем для нее еврейский дом, — сказала Слава и увидела, как ее муж по-отечески спрашивает девицу, довольна ли она.

Стася исследовала выражение его лица и поняла, что должна согласиться.

— Я поеду туда, куда ребе мне велит, но все будут говорить, что мой ребенок — байстрюк.

Однако ребе возложил руку на ее голову и утешил ее. Если кто-то скажет, что ее ребенок байстрюк, то пусть она знает, что этот кто-то из простых и грубых людей. Благородные и ученые евреи знают, что дитя незамужней девушки — это кошерное дитя. Цемах погладил Стасю по растрепанным волосам, и она склонила голову под его рукой, осчастливленная и улыбающаяся, как маленькая девочка, подставляющая свою головку с косичками под теплый летний дождик. Слава чувствовала, что больше этого не выдержит, и выбежала из кухни.

Тем временем с улицы вернулся Наум и узнал, что Цемах угрожает скандалом. Слава встретила старшего брата уже бегающим по дому и кричащим придушенным голосом:

— В семью приняли кровного врага! Чтоб его на куски разорвало, этого мусарника! Что значит, он будет ходить по Ломже и рассказывать, что Наум Ступель скоро станет дедом внука-байстрюка? Байстрюка! Байстрюка!

Как ни дурно было настроение Володи, тем не менее его повеселило, что брат так выходит из себя.

— Что ты там натворила? — спросил он у сестры.

— Я посоветовала служанке сделать аборт, так она разрыдалась и сказала, что хочет ребенка. — Слава вся светилась и смеялась, словно из ее рта вырывались язычки пламени. Она уселась на стул, и ее смех перешел во всхлипывания, в плач, в крик: — Цемах к тому же гладил и утешал эту девицу. Он в восторге от нее, он сходит по ней с ума. Говорит, что ее ребенок не будет байстрюком. Что ребенок, которого родила незамужняя девушка, — это не байстрюк.

— Может быть, так оно и есть? Цемах все-таки ученый еврей, он, наверное, знает, что говорит, — неожиданно выпалила обрадованная Хана и принялась убеждать свояченицу Фриду: — В конце концов, этот ребенок ведь будет родной плотью и кровью…

— Молчи! — заорал Володя на жену. Хана замолчала от страха, и в доме, полном обеспокоенной тишиной собравшейся семьи, пронзительно прозвучал обиженный плач Славы. Много времени ушло, пока она успокоилась и ушла в свою квартиру. «Френкель не сравнил бы ее со служанкой», — думала Слава, и ей стало особенно дорого то время, когда она тайком проводила время с гимназическим учителем. Они прижимались друг к другу и отключались от всего мира. Френкель писал ей, что ему нужна ее помощь. Что с ним случилось? Она обязана поехать туда, чтобы увидеть его и помочь. Однако в то же время Слава надеялась, что Цемах не отпустит ее от себя даже на один день. Она вошла к нему в комнату и сказала, что завтра утром уезжает в Белосток.