Константин Сазонов - Фома Верующий

— Ну что ты, Артемин, все хнычешь. Увезут нас, не переживай!

— Да как же, увезут! Мне сказали, что «корова» вообще на всю Чечню одна.

— Конечно, одна, все лопасти об воздух стерлись уже. Вот она и увезет всех, а тебя лично, лично тебя вот тут и оставит! Будешь ходить сирый да убогий и в ворота на КПП в сорок шестой стучаться. Ничего, не бойся, они тебя накормят, если полы все вымоешь.

Транспортный Ми-26 прибыл уже через десять минут, и сразу же стало ясно: все в него не войдут. Начальник от авиации переговаривался по рации со штабом и вызвал еще один «маленький». Было решено солдат и часть младших офицеров отправить на «корове», а старших и отделение бойцов погрузить в Ми-8. Начинала портиться погода, после дневной жары с Сунженского хребта налетали ледяные шквалистые порывы.

Нашу погрузку в Ми-26 контролировал бортинженер, а перед этим еще раз проверили особисты и строго-настрого велели не держать патронов в патронниках, а если есть с собой гранаты, то запалы должны быть скручены. Это большей частью относилось к офицерам, у нас из самого опасного оставались только штык-ножи, да и то не у всех.

Бортинженер оглядел всех уставшими красными глазами и начал свой монолог:

— Внимательно слушайте все. Вы сейчас строитесь в колонну по пять, плотно строитесь, чтобы носы упирались в затылки впереди стоящих и кое-что еще кое-куда. Вот так заходите строем по рампе в вертолет и никто, слышите, никто не садится. Объясняю почему: при взлете вибрация ваших могучих тушек передастся через мягкое место на корпус машины и все может закончиться плачевно. Домой хотят все, потому делаем, как я сказал. В воздухе я подам команду, когда можно садиться.

Нутро «коровы» похоже на гигантскую консервную банку, строй вошел плотно, не шелохнуться. Бортинженер появился уже со стороны кабины и оглядел всех:

— Как взлетать, непонятно! Ладно, как-нибудь. Но, чует мое сердце, убьемся, ой убьемся.

В вертолете поместились почти две полноценные роты. От причитаний инженера всем резко стало не по себе. Начался запуск, и мощный гул заполнил темное пространство, заложило уши. «Корова» взлетала по-самолетному, с разбегом, и вот уже прекратились толчки, мы в воздухе. Еще через пару минут все тот же инженер уже бодрым голосом передал по связи: «Внимание всем. Садись», и почти двести тел опустились на рифленый пол. Я припал к иллюминатору и посмотрел на бурую полосу Терека. Вертолет уносил нас прямо в закатное солнце.

В Моздоке мы приземлились уже в сумерках. Небольшой переход. Очередная проверка магазинов и вещей ребятами в куртках ФСБ. Мы грузимся в Ил-76. На улице становится очень холодно, и мы в летней форме дрожим листами на ветру. В самолете запускается вспомогательная силовая установка, сразу же становится тепло, но появляется запах горелой резины. Еще через мгновение со стоном замолкает ВСУ и гаснет свет. Экипаж с фонариками осматривает что-то наверху, после этого лебедкой опускают рампу и слышна команда: «Выгружаемся». На улице уже ночь и очень сильный ледяной шторм. Нам теперь только дойти до «отстойника». В ночи это не очень простая задача, но в полной темноте мы находим палатки с кроватными сетками в два яруса и холодной печкой. Тут не теплее, чем на улице, но хотя бы не продувает. Кто-то высказывает мысль сходить по дрова и растопить печь, но через десять минут уже слышны крики и видны отблески пожара. Одна из палаток вспыхивает и в многометровых языках пламени сгорает за считанные секунды. Но внутри люди еще не расположились, так что никто не пострадал. Старший нашей группы — разведчик Аристархов. Он летит домой после очередных трех месяцев и упакован по полной: объемный рюкзак, спальный мешок, в котором хоть на снегу ложись — не замерзнешь. Он принимает решение печи не топить, всем в палатки и спать, кто замерзнет — бегать и отжиматься, но лучше укладываться по двое лицом к лицу, лоб ко лбу и дышать внутрь, в пространство между телами. Мы устраиваемся на сетке с Крюком. Действительно, удается вздремнуть в таком микроклимате пару часов, но уже скоро мы с еще десятком таких же бедолаг делаем зарядку. Как только из темноты выступают различимые очертания, сразу же находятся дрова и умывальник неподалеку. Пока Аристархов спит, мы приносим сушняка, поленья и растапливаем печь. Утром бояться нечего, все меры предосторожности соблюдены. Вот уже в тепле началось оживление, буржуйка заставлена банками с кашей и тушенкой, котелками с чаем. После холодной ночи в мучениях — заслуженный завтрак. Проснулся и подполковник Аристархов. Посмотрел на нас и не сказал ни слова, потом подозвал нескольких сержантов и распорядился проконтролировать прием пищи: