Анатолий Левченко - Пятьсот веселый

Предположение Арвида было, пожалуй, слишком оптимистично, но оно понравилось Генке.

— Может быть, — согласился он, отметив про себя, что слова Арвида прозвучали так же красиво, как «последний из могикан». — И слава аллаху, что мы последние. Ну что хорошего в этом паршивом товарняке!

Сказал это Генка, и ему стало стыдно. В товарняках действительно не было ничего хорошего, но Генка подумал о своем пятьсот веселом, о людях, которых он узнал здесь, и понял, что уже никогда не забудет это нелепое вымирающее чудовище и будет вспоминать о нем с грустной нежностью.

На свободный путь не очень быстро заходил пассажирский поезд.

— Обгоняет, паразит! — в крике Арвида звучала обычная его неприязнь ко всем поездам, обгонявшим пятьсот веселый.

«Новосибирск — Москва», — прочитал Генка на одном из пассажирских вагонов и вдруг вздрогнул от крика:

— Гена! Арвид! Милые!.. Марина! Неужели?

— Ах вы, елочки зеленые!

— Привет, черти полосатые!

Ну конечно, это были они, бывшие пассажиры пятьсот веселого! Марина, Владимир Астахов и Матвей стояли на высокой площадке у открытой двери, кричали, махали руками.

Генка и Арвид вцепились в брус и тоже завопили что-то ликующе-несуразное.

— Что вы? — подбежал испуганный воплями Николай, но увидел только хвост убегающего поезда, тормозную площадку, на которой скорчившись сидел то ли безбилетник, то ли железнодорожник в брезентовом плаще с капюшоном.

Ребята еще долго не могли успокоиться.

— Эх-ма! — вздохнул Николай, направляясь к своему месту, где стояли чемоданы Владимира Астахова. — Хороший парень Володька. Но гордый, строптивый. А зачем, к чему? Жил бы себе поживал да добра наживал. Да добра у него и так хватает: папаша — профессор, а может, и сам академик. У него этого добра — мне век работать — не заиметь.

— Опять пошел деньги считать, — сказал Арвид.

— Да откуда у него деньги? — удивился Генка. — Он всю дорогу у Владимира просил…

— Много ты знаешь! Есть у него деньги. И еще сколько! Смотри!

Генка без особого интереса посмотрел вниз. Николай действительно пересчитывал деньги. Выражение его лица поразило Генку. Морщинистые губы шевелились, обычно тусклые, глубоко запрятанные глаза теперь красновато поблескивали, а все лицо, сосредоточенно-восторженное, показалось Генке жутким, хотя Николай улыбался. Никогда еще Генка не видел улыбки скупца, не думающего о том, что эту улыбку могут увидеть другие люди. Ох, какое это было полубезумное, сладострастное, страшное и жалкое лицо!

Николай вел какой-то свой, особый счет. Отсчитав несколько бумажек, он засовывал их в один карман, потом снова считал и клал деньги уже в другой карман пиджака, а одну пачку почему-то затолкал в мешок. Толстые пальцы его вздрагивали мелко-мелко.

— Эй, Николай, припрячь подальше! — насмешливо крикнул Арвид.

Николай вздрогнул. Лицо его как будто захлопнулось, запоздало припрятывая пробившуюся наружу суть.

— Вот черт рыжий! Помешал! — с досадой просипел он, потом отвернулся от ребят, запрятал несчитанную пачку денег глубоко в мешок и долго возился, завязывая его.

— Зачем тебе деньги, Николай? — настырничал Арвид. — Без денег ведь лучше, спокойнее.

— Дурак ты, — кудахтнул Николай — он так смеялся иногда. — Вот поживешь с мое, тогда узнаешь, зачем люди живут на белом свете. А зачем люди живут? Чтоб жить-поживать и добра наживать. Раньше все сказки такими вот словами заканчивались. А кто эти сказки сочинял, не дурак был, а в корень глядел.

Арвид посмеивался, ему было все равно, как развлекаться: все лучше, чем ехать молча. А Генка не знал, что сказать Николаю, потому что сам никогда не имел денег и не думал о них. Было только противно: слова Николая казались мокрыми, скользкими и унизительными.

…Будто оправдываясь перед пассажирами за все свои прежние задержки, пятьсот веселый резво домчал их до Казани. Город запомнился Генке кремлем, видневшимся вдалеке, и симпатичной смуглой татарочкой, стоявшей с велосипедом возле переезда. Правда, обидно, что татарочка посмотрела на ребят не только с любопытством, но и с жалостью. Это немного расстроило Генку. И опять встала перед глазами Лена…

— Арвид, а ты хоть немножко помнишь Ригу? — спросил он приятеля, чтобы отвлечься.

— А как же, — отозвался тот. — Конечно, помню.

— А я только на открытке Ригу видел. Башни там красивые — тонкие, как копья…

— Точно, — оживился Арвид и вдруг настороженно спросил:

— Хочешь, я тебе стихи про Ригу прочитаю?