Леонид Воробьев - Недометанный стог (рассказы и повести)

Тереха знал двоих. Высокий мужчина средних лет, с широким лицом в редких рябинах, был в пору Терехиной работы главным инженером сплавной конторы, а сейчас являлся ее директором. Новый главный инженер — низенький, плотный, с хмурым цыганским лицом и в очках — тоже был знаком Терехе. Третьего — долговязого малого с женственным овалом лица — он не знал. «Какой-нибудь из новых инженеров», — определил Тереха. Все трое были одеты по-легкому: рубашки, брюки, ботинки. Только на самом молодом брюки были не обычные, а спортивного типа, с застежка ми-молниями на том и другом бедре.

Взялись за канат. Заскрипела вертушка, и паром неторопливо отвалил.

— Ну вот, — сказал главный инженер, ни к кому не обращаясь, — пуста река. Ни одной лесины. Застопорило — я те дам.

— Тряхнуть разок-другой — и порядок, — откликнулся молодой.

— И слава богу, — проворчал Тереха, но так, что слышали все. — Хоть река от этой самой моли отдохнет.

Молодой инженер окинул Тереху удивленным и холодноватым взглядом. На голос повернул голову и директор и приветливо улыбнулся.

— А-а, Терентий Антоныч! А я тебя и не признал сначала. Богатым будешь…

— Или помру скоро, — подхватил Тереха.

— Ну, зачем помирать? Ты что, работаешь здесь?

— Нет. Свое отработал, — поспешно ответил Тереха. — Какое тут дело?.. Так я. Случаем.

— А мы вот, — сообщил директор, — к затору поехали. Лесу до черта скинули, а взяло да и заломило на луде.

— Ты чего, Василий Владимирович? Смеешься? — удивился Тереха, — На луде? Да там век не затрет.

— А вот и затерло, — вступил в разговор главный инженер. — Забило до дна, всю реку перегородило.

— Д-да, — прибавил директор, словно взвешивая про себя все обстоятельства. — Окатка идет, наверху еще уйму древесины сбросили, а вода падать начала. Жара. — Он поглядел в небо. — Сегодня горизонт воды почти к межени подошел. Чувствую, ниже не спустится. А тут затор. Пока перекатили окатку, но то, что скатали, не пропустить. Обсушим.

— На луде! — продолжал удивляться Тереха. — Ведь там струя рвет, как весной с горы. И за дно не зацепишься — что асфальт. Как уж там заломило?

— Всяко, видно, бывает, — сокрушенно сказал директор. — Сам никогда бы не подумал. Направил туда людей целую армию, два катера-водомета, трактор. Разобрали бы денька за три. Да вода не ждет. Падает, будто совсем пересохнет.

— Я говорю, тряхнуть, — подключился молодой.

— Может, и тряхнуть, — как-то не совсем уверенно поддержал главный инженер.

— Это взрывать, что ли? — забеспокоился Тереха. — Что ты! Нельзя там рвать.

— Почему? — за всех спросил директор.

— Да там же последнее место на Ломенге, где стерлядь водится, — торопливо начал объяснять Тереха. — И осетр еще остался. Ведь взрывом ее, рыбу-то, окончательно всю доглушишь. Нельзя…

— Тоже аргумент, — несколько иронически вставил молодой.

— А как же! — рассердился Тереха. — На рыбу-то плевать? Потом — тряхнуть там сто раз можно, а толку что? Протоку надо знать. Грохай попусту хоть неделю.

— Съезжай давай! — скомандовал Константин. — Митинг развели.

Паром уже ткнулся боком в пристань, и Константин заматывал цепи за крючья.

— Производственное совещание на ходу, — пробормотал молодой.

— Слушай-ка, — сказал директор. — Я что подумал… Ты, Терентий Антоныч, ведь знаешь протоку на луде. А? Ты ведь всю реку как пять пальцев знаешь. Съезди-ка с нами. Подскажешь кое-что. Давай выручай старых друзей, — шутливо хлопнул он по Терехиному плечу.

— Нельзя там рвать, — упрямо повторил Тереха. — Никак невозможно. А съездить — что ж… Съездить — пожалуйста. Только в деревне подождите, домой за сапогами забегу.

— Можешь и домой не забегать, — заметил директор. — Найдется там спецовка. Поспешать надо.

Тереха втиснулся за двумя инженерами на заднее сиденье, изрядно потеснив их. Директор сел рядом с шофером. «Газик» скатился с пристани и, оставляя за собой пылевую завесу, запрыгал на выбоинах дороги.

Внутри «газика» было как в бане. Сначала спутники молчали, потом директор сказал:

— Ох, палит. Совсем вода сядет, чувствую. Леший дернул — на таком месте пыжом встать.

— Не пускали бы молью, не было бы пыжа, — пробормотал Тереха.

— Вы, я вижу, не понимаете выгод молевого сплава, — поучительно заметил молодой. — Не время объяснять, а то бы…

— Нечего мне объяснять, — непримиримо перебил Тереха. — Никогда с этим не соглашусь. Скажи-ка, Василий Владимирович, сколько лесу тот год по всей Ломенге потеряли? Не менее, поди, тысяч с двести кубиков?