Леонид Фролов: Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

Хорошую книгу пересказать невозможно.

Хорошую книгу можно прочитать, прочувствовать и по прошествии определённого времени перечитывать, открывая в ней новые дали.

К таким книгам я отношу «Жемчуг северных рек» Леонида Фролова. Скажу только, что читать её надо неторопливо, с головой, как в луговые травы, погружаясь в светлый мир современной деревни, где люди полны уважения друг к другу, где младшие всегда первыми и издалека здороваются со старшими, где взрослые не только учат детей, но сами учатся у них.

Книга поведёт вас в жизнь непраздную, в мир поэзии крестьянского труда и природы, где в скошенном сене гудит шмель, а створки раковины, извлечённой на свет из лесной речки, сияют перламутром; где сладко и остро пахнет силосом, который надо успеть вовремя заготовить и сохранить, чтобы к столу всегда было парное молоко — самая желанная и полезная еда…

Не знаю, как вы, читатель, а я, по сути, не встречал человека, который в детстве и юности не пытался бы что-либо изобрести, открыть или, в крайнем случае, наладить по-своему: игрушку, машину, удочку. Человек по своей природе изобретатель, открыватель, выдумщик. И книга «Жемчуг северных рек» рассказывает об этой замечательной черте человеческой, побуждая желание развить её у себя.

Книга поведёт вас в мир чистого, окатного и красивого, как речной жемчуг, народного слова, и вы почувствуете, что слово это и в повседневной речи близко к песне, к зелёному гулу лесов, к шелесту русой ржи и голосам журавлей над скошенным полем.

Одним словом, в руках у вас, читатель, хорошая, сердечная книга. Берегите её. Она поможет вам жить, а через много лет и вашим детям тоже… Потому что хорошая книга не стареет.

С. Романовский

Варвара Егоровна так и сказала старшему сыну:

— Дармоед ты у меня, больше никто. Я в твои годы в поле снопы вязала наравне с бабами. А тебе, лоботрясу, дров уж лень наколоть.

— Да я наколю, наколю, не заводись только…

— Чего уж теперь «наколю»… Без тебя наколото.

Славке было, конечно, неловко, что мать вернулась с работы и ей пришлось ещё заниматься дровами. Забегался, из головы все родительские наказы вылетели.

— Я, помню, маленькая была, так всё хозяйство на мне лежало: и корову доила, и полы мыла, а про дрова уж и не говорю…

— Ну чего ты, мам, сравниваешь старое время с нынешним! — остановил её Славка. — Ты же сама жаловалась, что выросла и детства не видела. А у меня детство.

— Ой ты, поросёнок, матери помогать, так не детство?

В дверях звякнуло.

Дверь открылась, и Тишка, налившись кровью, переставил через порог ведро воды. Силёнок у него было мало, вода плескалась через края, а ему уж ведра и не уравновесить, не нёс, а волок.

— Вот у меня хороший-то парничок, вот мамкин-то помощник растёт… — Варвара Егоровна притянула Тишку к себе. — Смотри-ка, семилетний ребёнок воду носит, с дровами возится, а ты по деревне ветер гоняешь. Ведь тебе двенадцать годов. Скоро жениться запросишься…

Тишка захохотал:

— Же-е-нить-ся!..

А Славик мстительно подумал: «Ну подожди, маменькин сынок! Будет и на моей улице праздник».

Он вышел в ограду и решил с вечера наготовить дров на завтрашний день.

Только размахался как следует топором, вошёл в охотку, а тут Володька Воронин пришёл:

— Поедем на заработки!

Вот тебе раз!

— Какие заработки?

— Тресту [1] Треста — льняная солома. на льнозаводе сдавать.

Славик и топор в чурбане оставил:

— Поедем.

— Да не сегодня. Завтра с утра. Ты только Маринке Петуховой скажись, что согласен. Она за командиршу у нас.

Славик сразу к Маринке и побежал.

Работа была несложная, но очень уж пыльная. Треста за зиму слежалась, и пыли в ней накопилось как на дороге. У ребят и лиц уже не видать — одни глаза оставались чистыми.