Николай Фере - Мой учитель

политбеседе, даже если мое отсутствие неблагоприятно отразится на выполнении

сельскохозяйственных работ.

Темой беседы была знаменитая речь В.И. Ленина на III Всероссийском съезде

комсомола.

— Я уже не первый раз беседую с вами на эту тему, — начал Антон Семенович, - но

среди нас есть новые работники, и мне кажется необходимым еще раз остановиться на этом

замечательном творческом документе марксизма, излагающем основные теоретические

вопросы воспитания молодежи в духе коммунизма.

Он с увлечением излагал содержание ленинской речи и обратил наше особое

внимание на два утверждения Владимира Ильича:

«Надо, чтобы все дело воспитания, образования и учения современной молодежи

было воспитанием в ней коммунистической морали».

«...на место старой учебы, старой зубрежки, старой муштры мы должны поставить

уменье взять себе всю сумму человеческих знаний, и взять так, чтобы коммунизм не был бы

у вас чем-то таким, что заучено, а был бы тем, что вами самими продумано...»

Я понял тогда, что в этом именно и заключались основные принципы той

педагогической системы, которую неустанно разрабатывал Макаренко, принципы всей его

повседневной педагогической деятельности. Он хотел, чтобы и наши действия зиждились на

этих же основах.

Потом разговор, естественно, перешел на тему сегодняшней беседы, и Антон

Семенович высказал мысль о том, что, устраняя былую бессмысленную муштру в

воспитательной работе, мы должны сохранить некоторые внешние формы старой

дисциплины, наполнив их принципиально новым содержанием.

— Добиться этого нелегко,— говорил он,— но нужно. Без строгой дисциплины не

обойтись.

Так как объём сельскохозяйственных работ во второй колонии непрерывно

увеличивался, приходилось ежедневно перебрасывать в Ковалевку значительную часть

колонистов из Трибов. Это было хлопотно, сопряжено с излишней потерей времени и сил, а

кроме того по дороге ребят невольно вводили в искушение хуторские сады, огороды и бахчи.

Очень скоро посыпались жалобы. Владельцы «соблазнов» начали устраивать засады в часы

движения отрядов. Колонисты восприняли это как открытие военных действий против них, и

«война» началась. Пришлось Антону Семеновичу энергично вмешаться в этот конфликт, и

любители чужих арбузов, яблок и прочих даров земли на некоторое время были лишены

права работать во второй колонии, а вместе с тем и удовольствия выкупаться в реке Коломак,

через которую дважды переправлялись колонисты по пути в Ковалевку и обратно.

«Война» с хуторянами ускорила давно намеченное Антоном Семеновичем

объединение обеих колоний в единый, целостный коллектив. Без этого невозможно было

добиться правильной организации всей воспитательной работы. В августе — сентябре 1924

года хозяйство в Трибах было ликвидировано, и весь коллектив воспитанников и

воспитателей собрался в Ковалевке.

...Там расцвело хозяйство колонии. Расцвела и наша усадьба — и не только в

переносном, но и в буквальном смысле этого слова.

– 7 –

Выращивая тепличную рассаду капусты и помидоров, я оставил часть парников под

рассаду цветочную. Позднее она была высажена на клумбах перед основным корпусом

колонии. Ребята с любовью ухаживали за цветами, и, несмотря на недостаток рабочих рук в

разгар полевых работ, совет командиров, с полного одобрения Антона Семеновича, всегда

выделял необходимое число колонистов для работы на клумбах. Но и помимо этого всегда

находилось немало желающих поработать в свободное время на наших цветниках. Только

немногие из ребят относились к ним безразлично или с пренебрежением. К числу последних

принадлежал и колонист Галатенко, тот огромный детина, о котором я уже вспоминал.

Довольно долго он выполнял обязанности водовоза, но потом был «разжалован» за грубость

и по наряду совета командиров назначен на работу в оранжерею. Это назначение имело

воспитательный смысл: Галатенко попадал в дружный коллектив наших цветоводов, занятых

«тонким» делом...

Однажды, зайдя в оранжерею, Антон Семенович поразился, увидев, с каким

напряжением и тщательностью Галатенко пикирует при помощи маленькой расщепленной

палочки бегонию, стебельки которой не толще конского волоска. Отведя меня в сторону,

Антон Семенович признался, что все время ждал моего заявления с просьбой забрать

Галатенко из оранжереи ввиду полной его неспособности к столь деликатной профессии. Я