Михаил Никулин - Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди

Аполлон молчал, и тогда она тише и доверительней добавила:

— Вечеринка вечеринкой, а отцу не мешает и то знать, что дочка тайные встречи устраивает с Филькой Бирюковым. Говорят, что у красного шинель теплая, а нашей дочке все холодно. Вот она к его боку-то и жмется. — И, вздохнув, она взяла порожнее ведро, закрыла ворога и пошла от база. Шагая рядом, Аполлон вдруг дернул жену за рукав:

— Как думаешь, не избить ли ее так, чтобы долго помнила?

— Может, и нужно…

— Так я, стало быть, на днях займусь этим… Уговоры, знытца, не помогают делу…

Подумав, Петровна высказала опасение:

— А не засудят потом?

— Кто же это может сделать?

— Они же. Ты думал, что они не возвернутся? — намекнула Петровна на то, что муж легко поверил слухам, будто на хлебный обоз в дороге напали бандиты и всех красных активистов порубили.

Через вербы от речки донесся разговор Елизаветы Федоровны с Наташкой:

— Ты ж, тетя Лизавета, пожалуйста, присмотри за поросятами, они ж махонькие. Еще вылезет какой-нибудь из соломы да и замерзнет.

— Иди, иди!.. Хоть наказов мне надавали соседи целый ворох, да уж похлопочу ради вашего дела, — отозвалась Елизавета Федоровна.

Вдалеке, за белыми крышами хат, домов, сараев, за темной грядой садов, верб и тополей, молодые голоса тянули песню, в которой спрашивали кого-то: «Ай, да с кем я эту ночку да коротать буду?»

— Наташка! Наташка! — низковатым голосом крикнул вдогонку Хвиноевой невестке Андрей. — Мы с Хвиноем скоро придем, а ты пока присмотри за дедом Хрисаном. Пусть получше печи натопит, чтоб людям не мерзнуть в школе!

— Хорошо! — отозвалась Наташка.

И вдруг Андрей громко чихнул раз, другой и третий!

Петровна, остановившаяся с мужем посредине двора и слышавшая этот разговор, неожиданно засмеялась тихим, но неудержимым смехом.

— Что, знытца, за дурость влезла тебе в голову? Ну чего смеешься? — не понял Аполлон.

— Да, как же не смеяться, — все еще трясясь от смеха и прикрывая ладонью глаза, говорила Петровна. — Андрей Зыков аж три раза подряд чихнул, а ты хоть бы раз сказал ему «на здоровье»…

Засмеялся и Аполлон:

— Упустил из виду… Знытца, не догадался сказать вовремя, а теперь поздно…

— Что смеетесь вы, народные витии?

Это дал о себе знать возвращающийся из хутора Сергеев. Пока он неумело запирал ворота на засов, у Аполлона с женой произошел настороженный, короткий разговор.

Гришку Степанова нынче искал милиционер, интересно, нашел ли? Семен Иванович небось знает уж… Знытца, Гришка зря напролом идет. Надо как-то предупредить, чтоб был осторожней.

— Расспросишь про все, — сказала Петровна.

— Я, знытца, не Гришку боюсь, а этого бешеного быка Федьку Ковалева. Посулился заглянуть ко мне, а на черта это надо?

— Я сама к нему сейчас схожу. Скажу, что ты душой пригубился, никого не хочешь видать, даже со мной, скажу, перестал разговаривать. Сготовлю вам что-нибудь и схожу.

— А погодка, черт ее подери, превосходная! Я тут целых три книжицы достал у одного учителя, — сказал, подойдя, Сергеев.

В своем куцем полушубке, в стоптанных сапогах и высокой шапке-гогольке из плохого каракуля, постоянно бодрящийся Сергеев напоминал Аполлону и Петровне старого задиристого петуха, что всегда первым вступал в драку и всегда ходил общипанный. Но с этим человеком им было легче и лучше, чем с кем бы то ни было, и они охотно повели его в дом.

— Знытца, кому, Семен Иванович, на вечеринку надо, а нам вечерять да отдыхать…

— Сейчас вам скоренько сготовлю что-нибудь получше да посытнее, — сказала Петровна.

— Против того, чтобы «получше и посытнее», может высказаться только незадачливый, маломыслящий, — усмехнулся Сергеев и, войдя в переднюю, с удовольствием стал снимать гогольку, овчинный полушубок.

Самый короткий путь до Ковалевых лежит через хутор, но Петровна решила идти в обход, речкой. Этой дорогой она подойдет к леваде Ковалевых, вербами проберется в сад, а там уж сумеет незаметно пройти и в дом.

У Петровны были свои соображения насчет того, почему лучше пройти к Ковалевым незаметно: только две недели назад у них во дворе побывал представитель продотряда с хуторскими активистами. В счет налога у них забрали пару быков и корову. Петровна не хотела, чтобы о ней думали: пошла, мол, к друзьям-приятелям посочувствовать, горе разделить… и заодно последними словами изругать советскую власть.

Однако, вопреки предосторожностям, около Ковалевой левады, выходившей густыми вербами к речке, она столкнулась с Андреем Зыковым и с Хвиноем. Она первая поздоровалась с ними и, стараясь быть общительной, участливо спросила: