Николай Глебов - В степях Зауралья. Трилогия

Полуживую женщину атаман Сироткин встретил с издевкой:

— Твоего большевика мы сначала потешим, а потом расстреляем вместе с другими коммунистами.

Случилось необычайное: Рахманцева, высоко подняв голову, ответила:

— Вы бы на фронте показывали свою храбрость, а то воюете здесь с полумертвыми бабами. Моего сына стрелять не за что, он бычников не обворовывал!

На следующий день новый удар уложил женщину в могилу.

В полдень белогвардейцы обшарили все углы в доме Егора Летунова, заглянули в подполье. Взбешенные безрезультатным обыском накинулись на старика.

— Сказывай, где сыновья?

— Мои сыновья в Красной гвардии, бьют таких гадов, как вы, — гордо ответил тот.

Сильный удар в лицо свалил Егора на пол. Отбросив упавшую на тело мужа старуху, белогвардейцы выволокли Летунова во двор и двумя выстрелами покончили с мужественным стариком.

Вот и карательный отряд пришел в станицу с артиллерийской батареей, батальоном башкирских стрелков и пехотной частью головорезов Каппеля.

Созданная карателями военно-следственная комиссия принялась за свою грязную работу. Значительную часть местных коммунистов и фронтовиков вывели на окраину станицы, поставили возле вырытой ямы и расстреляли из пулемета.

Крики женщин, плач детей, рев скотины — все смешалось с треском пожара и смрадным дымом. Через несколько часов от Елшанки остались обугленные бревна, вздувшиеся трупы животных и уныло бродившие по пожарищу женщины и дети.

Виктор Словцов, братья Новгородцевы и часть арестованных усть-уйских казаков были отправлены в Челябинскую тюрьму.

Здесь Виктор Словцов и встретился с Ниной Дробышевой.

Весеннее солнце заливало сверкающим теплом котловину города Марамыша.

Легкий ветер приносил с полей еле уловимый запах свежих трав.

Накануне восстания чехов председатель уездного комитета Коммунистической партии большевиков Григорий Русаков сидел в маленьком рабочем кабинете и просматривал почту. Вести были тревожные: в Тургае появилась банда Бекмурзы Яманбаева.

Плохо было в Зверинке: задерживалась сдача хлеба.

Лупан ходил хмурый. Однажды он сказал Евграфу:

— Седлай коня и езжай в Марамыш к главному партийному человеку. Скажи, что уполномоченный упродкома на поводу у богатых идет. У Силантия Ведерникова днюет и ночует. Бедноте ходу не дает.

Лошадь Евграфа с трудом вытаскивала ноги из липкой грязи. Над озерными камышами стоял неумолчный гомон птиц, в тихой заводи плескалась рыба. От земли шел пар. Поля нежились под солнцем после суровой зимы. Кое-где на пригорках показалась первая зелень.

Евграф подтянул повод, приподнялся на стременах. Кругом лежали свободные от снега поля и луга. В далекой дымке яркого дня блестела водная гладь. За ней шли казачьи и мужицкие покосы.

«Придется часть лугов отрезать нынче донковцам, — подумал Евграф, — да и выпасами поделиться. Хватит всем…»

Зимой Евграф был избран председателем станичного исполкома.

Василий Шемет — начальником уезда милиции и, по слухам, гонялся за бандой Бекмурзы где-то в верховьях Тобола.

Евграф только к ночи добрался до города. Марамыш спал. В здании укома светился огонек, и, проезжая мимо, Евграф подумал: «Разве заехать к Григорию Ивановичу? Похоже, что работает: отдохнуть человеку некогда».

На осторожный стук Русаков ответил:

— Заходите!

Истомин вошел, козырнул по военной привычке. Лицо председателя выглядело усталым.

— Садись, Евграф, рассказывай, как дела в Зверинке.

— Плохо, Григорий Иванович: упродкомовцы самовольничают. Уполномоченный пьянствует с богатыми казаками, поблажку им дает. Вызывали на ячейку, куда там! — Истомин махнул рукой. — Я, говорит, подчиняюсь только своему упродкомиссару.

Русаков нервно поднялся:

— Комиссаром в упродкоме теперь Епифан Батурин. Уполномоченный из Зверинки отозван. Тебе, Евграф, придется помочь исправить зло, которое он нанес.

Русаков подошел к Истомину и, положив руку на плечо, заговорил не торопясь:

— Видишь ли, Евграф, враги одни открыто идут с оружием в руках, другие прячутся под личиной друзей. И теми и другими руководит ненависть к молодой Советской республике. Нужно бороться с теми, кто мешает нам… Вернешься домой, расскажи фронтовикам и бедноте, что списки плательщиков будут пересмотрены, — помолчав, неожиданно спросил: — Как здоровье Устиньи Елизаровны?

— Бегает помаленьку, — ответил тот, улыбаясь.