Виктор Трихманенко - Небом крещенные

— Работать умеете, а отвечать не умеете, — недовольно заметил Чипиленко. — Ну-ка еще разок: объявляю вам благодарность, товарищи курсанты!

Надо же было именно в эту минуту появиться у ворот тем женщинам. Часовой (он был предупрежден Розинским) гнал их прочь, а они наступали, не обращая внимания на его винтовку.

— В чем там дело? — поинтересовался Чипиленко и сам пошел к воротам.

В подобной ситуации, как говорят, лучше бы сквозь землю провалиться. Четверо "отличившихся" стояли перед строем красные, как только что вытащенные из кипятка раки.

Женщины, перебивая друг друга, о чем-то рассказывали старшему лейтенанту. То и дело тыкали пальцами в сторону четверки: признали.

Чипиленко приказал пропустить женщин на территорию городка. Сам проводил их в курилку, усадил на скамеечку. К строю вернулся, метая глазами огни и молнии.

— Так знаете, какой номер выкинули эти разгильдяи? — спросил он. И, забыв пояснить всем курсантам, в чем же дело, заговорил с презрением: — Конечно, скандал мы загладим. Ну, соберем среди командиров, кто сколько сможет, заплатим… Но как можно докатиться до такого позора? — Он подступил вплотную к четверке и закричал, срывая голос: — Вас спрашиваю, Зосимов!!!

Почему-то одного Зосимова, а остальных?

— Мы их отмечаем, мы их поощряем, а они видите какие? Снять ремни!

Они начали медленно расстегивать ремни, не поднимая глаз.

— На гауптвахту шагом арш!

Вдоль строя прокатился говорок: никто не знал, за что вдруг наказали четверых курсантов, которых тот же Чипиленко минутой назад хвалил.

Гауптвахта — не так уж она и страшна, особенно когда друзья дежурят по кухне.

Другое мучило ребят. Они почти не разговаривали между собой, только Костя Розинский все повторял: "Сволочи мы. А больше всех — я".

ИЗ ДНЕВНИКА ВАДИМА ЗОСИМОВА

16 ноября

В следующий раз нас послали в караулку, чтобы мы сколотили там нары, стол, оружейную пирамиду. Возглавивший бригаду курсант упросил старшину послать и меня как хорошего плотника. Старшина нехотя согласился. Сико не терпел возражений, какими бы разумными они ни были, но, когда его просили, он иногда разжимал свои каменные челюсти.

— Совершим небольшой маневр в горизонтальной плоскости, — сказал наш бригадир и повел нас кружным путем.

Выскочив на станционные пути, мы молниеносно, по-истребительски, атаковали платформы, груженные сахарной свеклой, и унесли богатую добычу.

Около домика караулки, нарядно маячившего белеными стенами, свалили свеклу в кучу. Бригадир распорядился:

— Мы будем ишачить, а ты, Зосимов, сделаешь замес по своему рецепту, как тогда….

Я не возражал. С утра сегодня все складывалось наилучшим образом, все выходило так, как мне надо. В замес я заложил отдельно четыре маленьких бурачка. Тут, понимаете ли, день рождения у одного товарища… Нужна продукция высшего сорта.

В бригаду подобрались ребята, умевшие плотничать. Стучали топоры, повизгивали пилы, пахло свежей, смолистой щепой. Я тем временем хлопотал около костра. Присыпанные горячим пеплом, зрели у меня бурачки. Вскоре второй — "летный" — завтрак был готов, и плотники, воткнув топоры в бревна, набросились на печеную свеклу. Четыре маленьких корешка я завернул в газетку и припрятал.

На обед не пошел. Мою порцию борща плотники могут разделить, а второе пусть принесут в котелке сюда.

Курсанты ушли, а я приблизился к самолетной стоянке. Скрываясь за хвостом крайнего И-16, вел наблюдение. Механики и мотористки складывали в сумки инструмент. Вот объявили обеденный перерыв. Девушки построились парами, старшая повела их детсадовскую колонну по дороге в городок. Когда колонна поравнялась с крайним самолетом, я возник из-за укрытия, как лихой джигит, выхватил из строя Женю Селиванову. Ее подружки завистливо-весело взвизгнули. Старшая намеренно отвернулась.

До караулки мы прошли быстрым шагом, я прикрывал Женю от посторонних взглядов своими плечами.

— После обеда мне не надо сюда возвращаться, — сказала Женя, прерывисто дыша, когда мы вскочили в караулку" — Старшая доложит, что я в санчасть пошла.

— А у меня тут тоже свои ребята собрались. До вечера мы с тобой свободны.

Все было продумано с обеих сторон.

В час обеденного перерыва опустел аэродром, лишь дежурный по стоянке одиноко бродил около самолетов.

Мы с Женей сделали еще один стремительный бросок — в сторону большой дороги. Проезжавшая полуторка, медлительная и облезлая, как старая черепаха, подобрала нас.