Александр Чиненков - Крещенные кровью

©Чиненков А.В., 2013

©ООО «Издательство «Вече», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Гражданская война свирепствовала в Оренбургском крае. Красные теснили белых, а те, цепляясь за каждую станицу, за каждый хутор, отступали. Неразбериха и хаос царили повсюду. Где красные, где белые, никто не знал. Везде грохотали взрывы снарядов, строчили пулеметы, звенели сабли. Вдоль дорог, по обочинам были разбросаны взорванные повозки и замерзшие трупы лошадей.

Госпитальный обоз артиллерия накрыла в тот момент, когда он миновал станицу Верхне-Озерная.

Тяжело раненный осколком в пах Аверьян Калачев открыл глаза и попытался выбраться из-под обломков телеги. В этот момент земля рядом с ним вздрогнула. Все сразу же перевернулось с ног на голову. Аверьяна подбросило вверх и швырнуло обратно на землю. Все померкло.

Сколько времени провел без сознания, Калачев не знал. Когда он открыл глаза, то увидел полосу багрового заката вдоль горизонта. Кругом — пугающая мертвая тишина, только в ушах непонятный звон.

Аверьян попробовал пошевелиться. Во всем теле слабость, ноющая боль внизу живота, голова тяжелая. Что с ним случилось? Почему он лежит в этом ужасном месте? Беспамятство снова сняло все вопросы.

Очнулся раненый уже в телеге, на ворохе сена. Едва ворочая головой, осмотрелся. Увидел впереди себя широкую спину в тулупе и насторожился. Хотел спросить у человека, управляющего лошадью, кто тот таков и куда его везет, но вместо слов из груди вырвался тяжелый продолжительный стон.

— А-а-а, очухался, друг сердешный, — обернулся возница. — Небось обспросить хотишь, хто я да куды едем?

Еле заметным шевелением Калачев дал понять, что да, хотел бы.

— Ивашка я, Сафронов, — охотно ответил мужичок, оборачиваясь и устраиваясь поудобнее. — Живу тожа недалече отсель, в Гирьяльской станице, значится. Щас вот к себе тя везу, ежели довезу токо вот…

Аверьян закрыл глаза и опять провалился в небытие.

Когда он пришел в себя и, не поднимая головы, осмотрелся, то увидел несколько человек на полу. Кто это, красные или белые, распознать было невозможно. Одно ясно: все тяжело ранены и находятся между жизнью и смертью.

Калачев еще долго лежал неподвижно, уставившись отсутствующим взглядом в сторону окна, через которое яркие солнечные лучи проникали в горницу. Затем осторожно снова посмотрел на раненых.

Сердце его дрогнуло: люди не подавали признаков жизни. Лица их были бледны, глаза закрыты, губы не шевелились. Таких вот бедолаг не раз он выносил на себе с поля боя. Живы те или нет, приходилось определять уже потом, в тылу, у обоза. Смертельно раненные, они не кричали, не ругались и не требовали к себе внимания — просто молча ждали конца…

Скрипнула дверь. В избу кто-то вошел, склонился над Аверьяном. Аверьян увидел обросшее, переполненное злобой или страданием лицо и не смог вынести колючего цепкого взгляда — закрыл глаза.

А когда открыл, у его кровати теснились две женщины в черных платках на голове.

— Жив ешо?! — воскликнул кто-то знакомый.

Раненый узнал голос мужичка, подобравшего его на обочине, попытался ответить, но из горла вырвался лишь хриплый звук.

— Живехонек, — ободрил возница. — Знать выкарабкаешься. На то мое те слово…

В течение нескольких дней, минувших между жизнью и смертью, Ивашка Сафронов и женщины заботливо ухаживали за ним. Благодаря их стараниям у Аверьяна начали восстанавливаться речь, слух и зрение.

А за дверью его пристанища бушевала война. Станица переходила в руки то красных, то белых. И те, и другие навещали избу, но Аверьяна никто не трогал. Сафронов что-то объяснял им, показывая на него — и, понимающе кивая, «гости» мирно удалялись прочь.

Однажды в станицу нагрянул отряд красных. Бойцы вломились в дом, Сафронова увели, но Калачева не тронули. Аверьян больше уж и не надеялся увидеть своего спасителя, хотя женщины, которых Ивашка называл «сестрами», не очень-то обеспокоились отсутствием «братца». И оказались правы: уже к вечеру Сафронов вернулся — хоть и с опухшим от побоев лицом, однако бодрый и веселый.