Юрий Смолич - Мы вместе были в бою

Она покраснела.

Абдильда захохотал.

— У нас сейчас свадебный той!

Стахурский поднял свой стакан и сказал Марии:

— Мария! Давай выпьем за это.

Мария подняла глаза. Минутное замешательство прошло. Прояснившимся взором она посмотрела в глаза Стахурскому:

— Давай!

Они чокнулись.

— Горько! — закричал Абдильда. — Горько! Я был у вас на Украине на свадьбе и знаю, что там кричат «горько». И после этого надо поцеловаться. Горько!

Мария и Стахурский поцеловались.

Мария сидела взволнованная. Вот и произошло их обручение. Немного необычное обручение. Она оглянулась вокруг, чтобы запомнить все, что было в эту минуту в поле ее зрения. Она увидела необъятный простор неба над собой, могучий, как рубеж мира, горный хребет в сиянии солнца и сверкании вечных снегов и ближе, на горных склонах, буйную пену белого и розового яблоневого цвета. Еще ближе дурманящими ароматами роз благоухал цветник. Неплохая была обстановка для обручения. Прожить бы так всю жизнь!

Мария шумно вздохнула и посмотрела на Стахурского: она обручена. Стахурский глядел на нее серьезно и торжественно: он обручился.

Абдильда тем временем снял с миски тарелку и придвинул ее гостям. Из нее валил пар — кусочки мелко порубленного тушеного мяса были перемешаны с горячими клёцками.

— Ешьте, — пригласил Абдильда, — это бешбармак.

Потом он наполнил порожние стаканы.

— А теперь скажите вы, каждый от себя — такой наш обычай. — Он посмотрел на Марию: — Пусть скажет девушка. Девушке — первая дорога в жизни.

Мария взяла свой стакан.

— Я не умею говорить. Но скажу. Я хочу, чтобы мы все выпили за друга. — Она смотрела на Абдильду и протянула свой стакан. — За верного друга, который доверяет тебе, потому что воевал с тобой заодно, был вместе с тобой в бою. За вас, товарищ Абдильда!

Абдильда потупился, чокнулся, прикоснулся губами к краю стакана и поставил его на бочку перед собой.

Стахурский тоже чокнулся и сказал:

— За друга! В бою и труде. Товарищ, с которым ты работаешь, становится таким же близким, как боевой побратим.

— Это верно, это очень верно, — сказал Абдильда.

— Но боевое побратимство не забывается никогда, — горячо откликнулась Мария, — и оно рождает доверие… — она вдруг оборвала речь и сразу умолкла.

— Что такое? — спросил Стахурский. — О чем ты задумалась?

— О том же. Доверие не должно быть неосмотрительным, и его нельзя переносить на других…

Она горько усмехнулась и виновато поглядела на Стахурского.

— О чем бы я ни подумала, о чем бы ни говорила, все равно мысли возвращаются вновь и вновь только к этому.

Стахурский протянул к ней свой стакан:

— Давай за Пахола!

Мария с благодарностью посмотрела на него:

— Спасибо!

Они чокнулись. Абдильда поднял свой стакан:

— Я скажу. Я отвечу. Я хочу за друга. За самого лучшего друга! У меня есть лучший друг.

Он заговорил тихо, мечтательно и задушевно:

— Это было еще давно, когда я мальчиком пришел к нему. Я слышал, что он дает хорошую работу и притом еще бесплатно учит грамоте… И он, правда, принял меня охотно, хотя надо было копать большой котлован, а потом ставить высокий каменный дом, а я ничего не умел делать, потому что до этого только кочевал с родителями по степи, перегоняя отары овец, и никаких других домов, кроме юрты, не знал. Я ему так прямо и сказал, что никогда не видал лопаты и не знаю, как ее держать в руках. Но он только усмехнулся и сказал мне, что научит меня сразу копать двумя тысячами лопат.

— О-о! — сказала Мария. — Ну и что?

— Ну и все! — ответил Абдильда. — Он и научил меня работать машинистом на экскаваторе. Потом, когда котлован был вырыт, он научил меня класть кирпич. А когда мы построили завод, он выучил меня на токаря по металлу. И тогда я стал стахановцем. Выпьем же за моего лучшего друга!

Все дружно чокнулись. Абдильда чокнулся сначала своим стаканом, потом взял четвертый стакан, стоявший нетронутым, и чокнулся им со всеми.

— Здорово! — сказал Стахурский. — Ты, Абдильда, говоришь просто сердцем. И кто тебя научил?

— Он же и научил говорить мое сердце, — серьезно ответил Абдильда, — наш лучший друг. И пусть сердце говорит всегда!

Он снова наполнил стакан и обратился к Стахурскому:

— Теперь говори ты. Теперь твоя очередь.

— Выпьем за работу! — сказал Стахурский.

— А что ты делаешь после войны? — поинтересовался Абдильда.

— Я инженер, строю здания.

— О! — с завистью посмотрел на него Абдильда. — Какой ты счастливый!