Франц Таурин - Партизанская богородица

Почему караульный начальник проявил к нему такое внимание, Брумис узнал от самого Ваганова.

...Арестанты, растянувшись цепочкой по ощетинившемуся рыжей стерней полю, подбирали срезанную лобогрейкой пшеницу, вязали снопы и составляли их в суслон. Для Брумиса работа была непривычная, да и недохват трех пальцев сказывался на проворстве движений. Он отставал от соседей своих, работавших справа и слева. По сторонам смотреть было некогда, и он не заметил, как к нему подошел начальник караула.

— Брумис! — окликнул прапорщик Ваганов. — Подойдите ко мне!

Предстоял нагоняй на нерасторопную работу. Так понял Брумис, хотя ничего угрожающего в голосе прапорщика не было.

Брумис огляделся по сторонам. Работавшие рядом арестанты ушли вперед на добрую сотню шагов. Конвойные солдаты, стоявшие по углам поля, были еще дальше. Так лучше. Всякую брань и издевку легче перенести одному, нежели на людях.

Брумис подошел к начальнику конвоя и молча вытянулся перед ним.

— Вольно! — негромко произнес Ваганов.

Потом внимательно, даже пристально оглядел арестанта и... неожиданно:

— Покажите левую руку, Брумис!

Так же внимательно осмотрел руку, словно пересчитал, сколько пальцев недостает на ней, и спросил:

— Городулина, из вашего барака, знаете?

Брумис вспомнил, что на перекличке на эту фамилию отзывался высокий, чернобородый, богатырского сложения арестант с глубоким шрамом возле левого уха.

— Так точно, господин прапорщик!

Ваганов все также пристально смотрел ему в глаза.

— Передайте Городулину, что я назначил вас членом тюркома! — тоном приказа сказал Ваганов. — Вы поняли?

— Никак нет! — ответил Брумис.

— Приказ товарища Таежного, товарищ Брумис.

Брумис продолжал смотреть на него дисциплинированно-тупым и послушным взглядом.

Тогда Ваганов назвал ему пароль.

— Теперь ясно?

— Так точно! — отчеканил Брумис.

— Идите! — Ваганов улыбнулся доброй улыбкой, которую было так странно видеть на его всегда строгом, даже суровом лице. — Кстати, за мешкотную работу я вам вечером всыплю. Так что приготовьтесь.

Но наказывать Брумиса не пришлось. Арестанты, работавшие рядом, зная, что грозит товарищу, прихватили каждый к своей полосе один справа, другой слева, — и Брумис сумел подтянуться.

Ваганов сделал вид, что ничего не заметил, только небрежно бросил:

— Захочешь работать, так можешь!

...Иван Городулин, выслушав Брумиса, взял его за грудки и пообещал придушить тут же, не сходя с места.

Брумис назвал пароль.

— Ляжешь сегодня со мной рядом, — сказал Городулин.

И ночью, когда все утихомирились и уснули, посвятил его в дела тюремного подполья.

В пересыльной тюрьме действовал подпольный тюрком. Он был связан с иркутскими большевиками через Ваганова. Задача тюркома — подготовить восстание и побег заключенных. Сигналом к восстанию должно было стать нападение на централ партизанского отряда Нестора Каландарашвили. Но накануне назначенного дня стало известно, что партизаны не смогут подойти к тюрьме.

Тогда стали готовить восстание своими силами.

Готовить восстание в тюрьме — ходить по лезвию ножа. В разношерстной массе арестантов могут оказаться и провокаторы, которые продадут, и бесшабашные «сорви-головы», которые выдадут дело своей несдержанностью.

Члены тюркома, рассеянные по всем баракам, изучали настроение людей, искали надежных. Среди арестантов было много бывших бойцов Красной Армии, партизан и рабочих дружинников — людей, знакомых с боевой дисциплиной. Их легче было организовать в боевые десятки, взводы. Вскоре большинство заключенных подчинялось руководству тюркома.

Надо было усыпить бдительность тюремной администрации. Тюрком приказал безоговорочно выполнять все приказания надзирателей и конвойных, не отказываться ни от каких хозяйственных работ, не вступать в пререкания, строго соблюдать установленный в тюрьме режим. Члены тюркома бдительнее надзирателей следили, чтобы кто-нибудь попыткой бегства не насторожил тюремное начальство.

Начальство «клюнуло на приманку». Заключенных по уши загрузили хозяйственными работами, но внутри тюрьмы обстановка значительно смягчилась. Надзиратели перестали по ночам дежурить в бараках и, навесив на двери пудовые замки, собирались в караулке, где коротали ночь за картишками и солеными солдатскими анекдотами. Арестанты всю ночь были предоставлены самим себе, и члены тюркома не теряли времени даром.