Юрий Рытхэу - Полярный круг

— О, Гойгой!..

Слезы застилали глаза, не давая как следует его рассмотреть.

— Это пройдет, Гойгой… Этого не может быть! Этого не может быть!

— Нет, так случилось, Тин, — печально отозвался Гойгой, — я превратился в тэрыкы!

— Но почему! Зачем такая несправедливость? — причитала Тин-Тин.

— Это судьба, — покорно ответил Гойгой. — Жребий такой выпал мне. И не надо роптать.

Гойгой понемногу пришел в себя. Увидев склоненное над собой лицо Тин-Тин, Гойгой поначалу решил, что он уже в окрестностях Полярной звезды и путь сквозь облака он прошел в беспамятстве. Но, видно, тэрыкы не может сам себя убить… Недаром в старинной легенде говорится, что тэрыкы суждено принять смерть только от человека. Кто же будет его убийцей? Кэу или Пины? А может быть, сама Тин-Тин? А почему нет? Почему ей не избавить его от страданий?

— Тин, — тихо позвал он ее.

— Радостно слышать твой голос, — отозвалась она.

— Ты видишь, в кого я превратился?

— Ты для меня остался прежним Гойгоем.

— Но я не могу вернуться в ярангу.

— Я буду жить вместе с тобой.

— Тогда погибнем оба.

— Пусть, зато вместе.

Гойгой вздохнул:

— Ты говоришь неразумное… Тебе судьбой предназначено жить, а мой жребий — пасть от руки человека. И чем скорее это произойдет, тем лучше и для меня, и для людей, и для тебя… Убей меня, Тин!

— Не говори так, Гойгой! — Тин-Тин перестала плакать. — Я молила богов, чтобы увидеть тебя, снова прикоснуться к твоему телу, и боги послали тебя.

— Не Гойгоя, а тэрыкы…

— А для меня ты — Гойгой.

— Меня все равно должны убить… И для меня лучше, если это сделаешь ты. Тогда мне будет легко и радостно уйти сквозь облака… Боги дали нам это свидание, чтобы мы попрощались.

— Нет! — решительно сказала Тин-Тин. — Боги вернули тебя таким, чтобы испытать меня.

Никогда Тин-Тин не доводилось так много думать. Стаи мыслей проносились, как весенний птичий перелет.

— Ты знаешь пещеру вон за той скалой?.. Укройся пока там и жди меня… Я что-нибудь придумаю.

— Но, Тин, я же не человек! — с болью выкрикнул Гойгой. — Погляди на меня как следует!

— Не говори так! Ты для меня — Гойгой, — перебила Тин-Тин. — Я скоро вернусь. Жди меня.

Только у яранги Тин-Тин сообразила, что пришла с пустой нартой.

— Что случилось? — с подозрением спросил Пины.

— Там плохой лед, — уверенно солгала Тин-Тин. — Мутный. Я поеду к другому водопаду.

Пины всмотрелся в лицо Тин-Тин. Волнуется она, прячет глаза, чует близкое. Остались две ночи…

Гойгой легко нашел пещеру. В ней почти не было снега, лишь у входа возвышался небольшой сугробик, образуя естественный порог. Пещера была невелика, но вполне достаточна, чтобы на первое время служить убежищем.

Гойгой прислушивался к своему телу и с удивлением обнаруживал, что падение с такой высоты не причинило ему никакого вреда. Он лишь чувствовал усиливающийся голод и тоску по Тин-Тин.

Когда-то еще ей удастся выбраться из яранги…

Может быть, попытаться самому раздобыть еду? Зимой это нелегко. И вдруг его осенило: недалеко от пещеры стояли ловушки на песца. С осени к этим ловушкам подтаскивали ободранные туши нерп и лахтаков, чтобы приучить зверя держаться этих мест…

Гойгой выбрался из пещеры и быстро нашел охотничье угодье. Завидя его издали, кормившиеся песцы бросились врассыпную. Здесь было довольно еды. Гойгой насытился и прихватил с собой еще полтуши нерпы в пещеру. В заботах он забывал о том, что стал тэрыкы. Лишь устроившись поудобнее в пещере, он с горечью вспомнил о своем обличье, посмотрел на шерсть на руках, потрогал ее на лице.

Тин-Тин проснулась на рассвете, когда над морем занялась заря. Это была привычная заря первой зимней охоты, когда человек впервые пробовал крепость нового льда.

Она проснулась незадолго до того, как поднялся со своего ложа Пины, приготовила ему утреннюю еду и стояла снаружи яранги, пока охотник не скрылся в торосах.

Пины несколько раз оглядывался и с удовлетворением думал, что Тин-Тин проводила его сегодня как настоящего мужа… Можно и в сегодняшнюю ночь взять ее… Нет, надо потерпеть. Теперь недолго — всего две ночи. Тем более она, похоже, уже смирилась.

Тин-Тин положила на нарту несколько оленьих шкур, одежду, вареного и сырого мяса, сама впряглась и заторопилась к пещере.

Гойгой сидел у порога. Увидев его, понурого и задумавшегося, Тин-Тин усилием воли заставила себя не обращать внимания на его внешность.

Она втащила нарту прямо в пещеру.