Лев Лондон - Строители

Глава семьи, Симон Никифорович, даже поперхнулся куском жаркого. Он с возмущением заявил, что Лисабоновы никогда не будут покупать дешевое. Они проживут еще сто лет (так и сказал «сто лет») без ковра, но если покупать, то ковер должен быть ручной работы. У Лисабоновых, слава богу, есть кое-какие сбережения.

Маргарита Михайловна, его жена, на этот счет имела свое мнение, но сейчас она промолчала.

Группа № 3 повела себя непочтительно. Галенька на ухо сказала что-то Валеньке, и обе громко засмеялись.

Глава семьи Симон Никифорович, как и ожидалось, спросил о причине смеха. Тут Галенька и Валенька быстро изложили свое мнение: ковер, мол, пережиток старины, скопление пыли, бацилл, источник болезней. Покупать ковер вообще не стоит. Если уж бабушка и дедушка хотят потратиться, пусть купят магнитофон (мнение Галеньки) или цветной телевизор (мнение Валеньки). Спор разгорелся. Как это часто бывает, члены семьи Лисабоновых начали вспоминать прошлое. Девицы сослались на самовар, купленный, по настоянию Симона Никифоровича, без всякой надобности; Маргарита Михайловна сказала об электрополотере (предложение девиц), а дедушка — о стиральной машине (предложение Маргариты Михайловны).

Именно в это время раздался звонок. Начался было спор о том, кто звонит, но Маргарита Михайловна твердо заявила, что это агент госстраха, который последнее время вел организованную осаду семьи. Она решительно направилась к двери.

…Собственно говоря, Петру Ивановичу можно было и не заходить в свой четвертый дом. На доме висела люлька, а широкие черные полосы, наведенные между блоками, со всей очевидностью говорили, что через неплотные швы просачивается вода, что она беспокоит жильцов, что они, жильцы, жаловались, и теперь ведутся работы по «устранению протечек».

И все же он поднялся по лестнице, хоть на дверь посмотреть.

Почему он так поступил? На этот счет психологи, с которыми автор советовался, высказали разные мнения. Один, работающий в области судебной медицины, даже позволил себе заявить, что «преступника всегда тянет к месту преступления». Автор считает, что психолог, конечно, перегнул. Обругать человека — это проступок, украсть — еще хуже, а вот построить дом, стены которого промерзают зимой, влажные летом, — разве это преступление? Это… Ну какой тут термин подобрать?.. Недосмотр, что ли… Конечно же психолог не прав. Ведь если считать испорченные стены преступлением, то сколько прорабов нужно было бы привлечь к ответственности? Ого-го! А ведь точно известно — не привлекли ни одного.

У двери квартиры № 13 почему-то лежало три коврика: серая аккуратная тряпочка, резиновая подстилка и красочная толстая циновка. Петр Иванович удивился и вдруг против своего желания нажал на пуговицу звонка. Дверь открылась. Петр Иванович увидел небольшого роста, плотную женщину, разгневанную и решительную.

— Я… — хотел представиться прораб, но женщина прервала его.

— Знаем, знаем, кто вы такой! — грозно сказала она, поблескивая черными глазами, настолько раскрытыми, что казалось, вот-вот они вывалятся из орбит. — Заходите!

Петр Иванович зашел в переднюю, а хозяйка закрыла за ним дверь на многочисленные засовы.

— Идите прямо! — приказала она.

Он вошел в большую комнату. За столом в полном составе пребывала семья Лисабоновых.

— Садитесь, — снова приказала женщина.

Петр Иванович сел на стул у двери.

— Ну-с, любезный, ваша компания долго собирается нас мучить? Это же самое настоящее издевательство!

Петр Иванович молчал. Из своей длительной прорабской практики он твердо усвоил, что людям всегда надо дать выговориться. Тем более… — он посмотрел на стены, — в местах стыков на обоях были видны темные влажные полосы.

Валенька что-то на ухо сказала Галеньке, они обе засмеялись, откровенно разглядывая Петра Ивановича.

Самотаскин и это стерпел. Теперь август, значит, прошло только восемь месяцев, строил он в декабре. Его вызвал тогда старый начальник Иван Степанович Воротников.

— Петр, — сказал Воротников (они были друзья, поэтому в исключительных случаях начальник называл его по имени, чего не делал никто другой), — Петр, выручай. Дом надо закончить в этом месяце. Дом нужен, чтобы выполнить годовой план.

Тогда окна были замерзшие, на улице пустынно, изредка рысцой торопились отдельные прохожие. Было все 30 ниже нуля. Не говоря ни слова, Петр Иванович поднялся со стула и вышел из кабинета. На дикие предложения он, конечно, мог не отвечать. Дом был мартовский, чтобы сдать его в декабре, и речи не могло быть.